Первые дерзания

Охотников Вадим Дмитриевич

– Ну... звук - это колебание воздуха.

– Не совсем точное у тебя представление о звуке, - улыбнулся инженер. Почему ты говоришь только о воздухе! Разве звук не может возникать и распространяться в воде, в металле, в дереве и, наконец, в земле? Прекрасно может! В твердой среде он даже быстрее распространяется и идет дальше. В старину, например, был такой способ определять приближение вражеской конницы: приложат ухо к земле и слушают. Конницы еще не видно и топот лошадиных копыт еще не доносится по воздуху, а через землю слышно.
– Он замолк на мгновение, потом спросил: - А что такое звуковой резонанс, знаешь?

–

Знаю!
– обрадовался Семен своей осведомленности.
– Это если, например, дрожит струна и, следовательно, издает при этом звук, то другая струна, настроенная на этот же тон, отзовется. Тоже, значит, начнет колебаться.

– Не очень складно ты объясняешь, но в общем правильно, - согласился инженер.
– К этому надо еще прибавить, что не только струны или какие-нибудь другие детали музыкальных инструментов способны резонировать. Ведь каждый предмет обладает собственной, совершенно определенной частотой звучания! Любой упругий материал обладает способностью отзываться на звук, если только этот звук подобрать в резонанс с его собственной частотой. Согласен?

– Согласен, - поспешил заверить инженера Семен, с интересом слушавший его слова.

– Если ударить, предположим, - продолжал Дуплов, - по короткой железной трубе, то она издаст один звук, а если по длинной - то другой. Замечал ты это?

– Да, - коротко ответил Семен, боясь прервать объяснения.

– И если подобрать звук, в точности соответствующий тому, какой издает данный предмет, то он от этого звука начнет дрожать, словно по нему чем-нибудь стукнули.

– Конечно!
– обрадовался Семен.
– Я как-то наблюдал такой случай: под окном, что выходит из нашего кабинета изобретателя на двор, стоял грузовик. А водитель регулировал обороты мотора. Как только звук мотора совпадал с резонансом одного стекла, видно, не очень хорошо замазанного, так сразу оно начинало дребезжать, хоть из комнаты беги. А как только мотор немного сбавлял обороты или наоборот увеличивал, то со стеклом все в порядке: тишина. Я сразу сообразил, что это от резонанса получается.

– Молодец, - похвалил инженер.
– В рассказанном случае ты проявил наблюдательность и сумел сделать правильные выводы. А теперь мне очень хочется, чтобы ты самостоятельно разобрался в явлении, которое ты наблюдал у меня в кабинете.

– Это насчет нагревания?

– Конечно.

– Тут дело сложное, Александр Андреевич. Ведь звук все-таки не греет, а вы все намекаете насчет звука...
– смутившись, пробормотал Семен.

– Все-таки, как я погляжу, в ремесленном училище проходят физику в довольно широком объеме, - не то удивляясь, не то просто констатируя факт, произнес Леонид Карпович.

– Еще как преподают! У нас физический кабинет, наверно, получше, чем при каком-нибудь инженерном факультете, - с гордостью проговорил Семен. И тут же, немного подумав, добавил: - Я еще с ребятами для него особый наглядный прибор сделал. Сам придумал.

– Какой?
– заинтересовался инженер.

– Для измерения силы звука. Только мне пришлось потом его разобрать из-за некоторых несознательных ребят. Они из него шутку для себя устроили...

– А ну-ка расскажи, это должно быть очень интересная история...

– Дело было просто!
– оживился Семен.
– Я взял микрофон от обыкновенной телефонной трубки и соединил

его с усилителем для проигрывания граммофонных пластинок. Затем, вместо громкоговорителя подключил вольтметр с большой такой стрелкой! Ну, вот, значит, как только скажешь слово перед микрофоном, так сразу стрелка отклоняется. Если тихо скажешь - немного отклоняется, всего на несколько делений. А если громко - то больше.

– Почему же такой хороший прибор пришлось разобрать? Ведь он, несмотря на свою примитивность и недостаточную точность показаний, в общем, по своей принципиальной схеме выполнен правильно!
– заинтересовался Леонид Карпович.

– Да вот, начали приходить в наш кабинет ребята. Разрешите, говорят, товарищи изобретатели, измерить силу своего голоса! В начале все было чинно и благородно: каждый подходил к микрофону, что-либо говорил или кричал и смотрел при этом, на сколько делений передвигается стрелка. Рекорд все время ставил Степа Кириллин: у него голос как из бочки, очень низкого тона. Бывало, как рявкнет! Так стрелка сразу на самый конец измерительной шкалы отскакивает. А потом, видно, это развлечение ребятам приелось, ну и начали... Сережка Чердаков, например, стал проверять силу своего чихания. Натужится, да как чихнет! Нарочно, конечно! Шурик Пышной стал блеять по-бараньи. А один раз собралось человек десять и устроили кошачий концерт. Хотим, говорят, посмотреть, Семен, выдержит ли твой прибор подобное испытание? Не согнется ли стрелка?

– И прибор выдержал?
– спросил инженер, улыбаясь.

– Выдержать-то выдержал, да только на шум прибежал заведующий учебной частью, страшно рассердился и приказал мне спрятать прибор, чтобы больше не было подобных безобразий. Ну, я подумал, подумал и разобрал измеритель звука: как раз усилитель требовался для других опытов...

Леонид Карпович, до сих пор слушавший Семена с невозмутимым выражением лица, вдруг разразился каким-то отрывистым хихикающим смехом. Семен, который почему-то был уверен, что этот человек не способен смеяться или улыбаться, в упор посмотрел на математика с нескрываемым удивлением.

– Ой! Не могу! Вот так история! Подумайте только!
– невнятно выговаривал при этом Леонид Карпович.
– Вот озорники! Представляю себе, как это все выглядело... А с другой стороны, их ведь и винить нельзя! Правда, Александр Андреевич? Ведь молодежь! Не могут же они в самом деле жить без шуток!

Семен так и не понял, что особенно смешное нашел математик в его рассказе, но тут же подумал, что Леонид Карпович не такой уже плохой человек, каким показался в начале знакомства.

Веселое настроение математика Александр Андреевич, очевидно, разделял не в полной мере. Инженер только чуть улыбался.

– А что такое ультразвук? Знаешь?
– спросил он, когда математик закончил свою речь в защиту шуток.

– Знаю. Это звук очень высокого тона. Настолько высокого, что его даже наше ухо не слышит, - уверенно ответил Семен.

– А какими он обладает свойствами?

– Ну... вот он не слышен... А так, кажется, больше ничего особенного, - на этот раз смутился Семен.

– Ультразвук, брат, очень и очень интересная вещь. И не только интересная, но и полезная. Мы собираемся его широко использовать на благо народного хозяйства. В частности, в сельскохозяйственной индустрии, - задумчиво проговорил инженер.