Первые дерзания
Шрифт:
Минут через пять Степан возвратился расстроенный и обозленный. Из его объяснений следовало, что девушку он не смог догнать только потому, что ему показалось, будто бы она стала подниматься по лестнице. Он помчался вверх и увидел, что ногами шаркала старушка, мать одного инженера, живущего на третьем этаже. Пока Степан спускался обратно, девушка, конечно, могла уйти далеко, тем более что дождь заставил ее, вероятно, бежать.
– Мрак глубокой тайны сгущается. Таинственная незнакомка сообщила о не менее таинственной бумажке и тут же превратилась в старушку...
– проговорил
– Отстань со своими шутками!
– оборвал его Степан.
– Ребята! Я предлагаю идти немедленно на поиски Семена. Зайдем к дежурному по ОКБ, спросим разрешения и тронемся, - сказал Быков, с решительным видом надевая на голову фуражку.
– Надо пройтись вдоль речки. Особенно тщательно исследовать то место, где мы видели зубастую машину, отгрызающую берег. Семен очень интересовался этой машиной. Может он туда пошел и там...
Быков не договорил и остановился посреди комнаты в нерешительности. Действительно, трудно было догадаться, что там могло произойти.
– Неужели в такой дождь пойдем? Что вы, ребята!
– с тоской глядя за окно, проговорил Пышной.
– Да ты что?
– грозно спросил Быков.
– Так не годится!
– добавил Степан Кириллин.
– А из-за чего, собственно говоря, такие беспокойство? Ну-ка, разберемся!
– принял воинственную позу Шурик.
– И на работу не явился и опозорил нас...
– Это раз, - в рифму добавил Чердаков.
– Исчез неизвестно куда!
– Что есть и горе и беда, - подхватил Сергей.
Степан Кириллин решительным движением напялил свою фуражку еще глубже на голову и сказал, отчеканивая каждое слово:
– Ты, Шурка, товарищ, так сказать... липовый. И ты, Сергей, как я вижу...
– Зря так думаешь, Степан, - обиделся Чердаков.
– Не имеешь никакого основания! Пойми, что шутить я буду даже перед самой своей смертью. А когда потребуется - шутки прочь...
– закончил он, медленно поднимаясь со своей постели.
– Разве я подводил когда-нибудь товарища?
– Бракодела и прогульщика покрыть хотите!
– взвизгнул Пышной тягучим фальцетом.
В это время дверь снова отворилась и на пороге появился, отряхиваясь от воды, Иван Никанорович Гресь.
– Говорят, что Семен не только не вышел на работу, но и домой не явился? спросил он тревожно.
– Точно!
– тонким, срывающимся голосом подтвердил Шурик.
– Ему плевать на то, что о нем беспокоятся товарищи! Совести у него нет! Не мог прийти в мастерскую пораньше да исправить свою ошибку. А его защищают тут...
– Позвольте, ребята!
– перебил Шурика мастер.
– По-моему, рано утром Семен был в мастерской! Когда я пришел, деталь уже лежала на его верстаке, изготовленная в самом лучшем виде! Я даже удивился, как это он мог так быстро ее сделать?
– Что? Деталь Семен изготовил?
– переспросил Кириллин.
– Конечно, - продолжал мастер, также с удивлением глядя на Степана. Прихожу - деталь лежит! Ну, думаю, молодец! А тому, что Семен не пришел на работу, я особого значения не придавал: решил, что заболел и завтра пришлет бюллетень. Да и день у меня сегодня был суматошный!
– Что же это все значит?
– задумчиво проговорил Быков.
– Еще одно таинственное происшествие...
– буркнул Чердаков.
– Опять ты со своими шутками? А только что говорил о товариществе и дружбе!
– набросился на него Кириллин.
Мастер быстро вышел, сказав, что пойдет к дежурному по институту узнать, не слышно ли там чего-нибудь насчет Семена.
Чердаков стал одеваться, почему-то хитро поглядывая на Степана.
А Степан, между тем, рассуждал:
– Подождите ребята. Тут надо все-таки разобраться... Давайте попробуем восстановить общую картину. Начнем с того, что Семен встал раньше всех и пошел в мастерскую, где еще продолжала работать ночная смена. Там он изготовил деталь, из-за которой его вчера вызывал к себе главный инженер. Точно?
– Неверно, - сухо проговорил Чердаков.
– Опять со своими шутками?
– закричал Кириллин.
– Что ты мне мешаешь!
– Я не мешаю, а помогаю тебе. Говорю, что твои рассуждения неверны. Семена утром не было в мастерской. Я это точно знаю.
– Что ты болтаешь? Кто же за него сделал деталь?
– вмешался Быков.
Чердаков задумчиво посмотрел на Кириллина, явно не решаясь открыть ему какую-то тайну.
– Ну что ты на меня смотришь? Шутку какую-нибудь никак не зарифмуешь? язвительно спросил Кириллин.
– Да, действительно я утром опять немного пошутил...
– смущенно начал Чердаков.
– Вообще об этом не следовало бы рассказывать, но для восстановления истинной картины, как видно, придется.
– Что такое?
– Деталь сделал я.
– Ты?
– удивленно, в один голос спросили мальчики.
– Да. Вчера я разошелся больше чем следует и, кажется, обидел Семена. Так вот, чтобы, с одной стороны, загладить свою вину, а с другой... ну, поскольку на эту деталь должны все обратить внимание, а у меня все-таки опыта больше чем у Семена... Понимаете? Одним словом, встал рано, когда вы все, в том числе и Семен, еще спали и... это, значит... А ты, Степан, зря меня упрекаешь, будто бы я из-за своих шуток забываю о товариществе...
– смущенно закончил Чердаков, обводя присутствующих несколько виноватым взглядом.
– Вот оно что...
– пробормотал Кириллин.
– Ну, тогда прости.
– Надо, ребята, действовать, действовать!
– напомнил Быков.
– А ты пойдешь?
– угрюмо обратился Кириллин к Пышному.
– Ну... раз все, так и я, конечно...
– обиженно проговорил Шурик, медленно поднимаясь с постели.
В это время под окнами послышался громкий треск мотоцикла. Мотор взревел на больших оборотах и заглох. Через полминуты в комнату ввалился долговязый парень в мокрой от дождя кожаной куртке. Из-под кожаной кепки на лоснящийся от влаги лоб свисал длинный чуб. По замыслу владельца, это украшение должно было придавать ему очень лихой вид, но в данную минуту, по случаю непогоды, мокрый чуб приклеился ко лбу и производил довольно жалкое впечатление.