Первые ласточки

Вернер Элизабет

– Моя мать… скажи ей, что я не смог бы нести этот крест. Прощай!

Эдмунд замолчал; его прекрасные темные глаза, подернутые туманом смерти, угасли; еще несколько мгновений – и Освальд, склонившись перед усопшим, прижался устами к его лбу.

– Боже всемогущий! Неужели это должно было так кончиться? – с отчаянием воскликнул он.

Глава 14

С тех пор как могильный холм покрыл останки Эдмунда фон Эттерсберга, уже дважды прилетали и улетали ласточки. Теперь они в третий раз принесли с собой весну, и когда земля после льда и снега снова оделась

в пышный наряд, из слез, пролитых над его могилой, выросла новая счастливая жизнь.

Смерть молодого графа Эттерсберга вызвала у всех величайшее сожаление и участие. О страшной тайне никто даже не подозревал. Эдмунд добился того, чего хотел: его мать осталась вне всяких подозрений, а настоящий наследник вступил в свои права.

В самом Эттерсберге за последние два года многое изменилось. Теперешний владелец майората, граф Освальд, к которому вместе с поместьями перешел и титул покойного двоюродного брата, очень серьезно отнесся к исполнению своих новых обязанностей. Перемена, происшедшая в его судьбе, была так внезапна, как редко бывает в жизни. Его юридическая карьера окончилась, не успев начаться.

У Освальда появились другие, более значительные задачи, и он принялся за них со всем пылом своего энергичного характера.

Заброшенные и запущенные имения он спас от окончательного упадка как раз вовремя. Почти все служащие были заменены, управление организовано совершенно по-другому; значительные суммы, прежде уходившие на поддержание блеска графского дома, в последние два года расходовались исключительно на его благоустройство.

Новый помещик вел пока одинокий и замкнутый образ жизни, не предпринимая никаких шагов к женитьбе. Это обстоятельство очень удивляло его соседей. Они считали, что графу в его возрасте не только пора, но и нужно подумать о браке, так как он был единственным и последним отпрыском рода Эттерсбергов. Заботливые мамаши ломали себе головы, как бы заполучить такого завидного жениха для своих засидевшихся дочек, но все их ухищрения и старания были тщетны.

Совершенно такие же планы строили и по отношению к Бруннеку, но уже со стороны женихов. Гедвига снова стала свободной. Как ни искренне было всеобщее участие к невесте покойного графа, все понимали, что восемнадцатилетняя девушка не вечно будет горевать о погибшем женихе, и многие снова стали питать приятные надежды.

Но и здесь все было напрасно, так как Гедвига еще до конца траура покинула Бруннек, чтобы сопровождать мать Эдмунда в Италию. С момента смерти сына графиня тяжело заболела, и болезнь, несмотря на все принимаемые меры, так прогрессировала, что врачи видели спасение только в продолжительном пребывании на юге. А Гедвига во что бы то ни стало хотела покинуть дом, чтобы уйти от соблазна замужества, так как это казалось ей преступлением по отношению к умершему.

Почти полтора года дамы провели на юге. Напрасно советник Рюстов уговаривал дочь вернуться домой, она не обращала на это никакого внимания и ссылалась на состояние здоровья графини, которую и не хотела, и не могла покинуть.

Наконец путешественницы возвратились домой вместе с Рюстовым, который встретил их и поехал с дочерью в Бруннек, в то время как графиня отправилась к себе в Шенфельд, где она поселилась после смерти Эдмунда.

На следующий день после приезда дам Рюстов по обыкновению сидел со своей родственницей

у себя в столовой. Он был очень рад и доволен, что после долгой разлуки его дочь снова дома и прекрасно выглядит. Он без устали твердил, что она стала гораздо красивее, умнее и милее прежнего, и излияние своей отцовской гордости закончил торжественным уверением, что он никогда и никуда не отпустит от себя своей любимицы.

Старушка Лина на этот раз была такого же мнения, но, услышав последние слова, покачала головой.

– Не следовало бы вам говорить это с такой уверенностью, Эрих, – сказала она с ударением. – Кто знает, не будут ли у вас в Бруннеке оспаривать право на исключительное обладание Гедвигой.

– О, этого я не допущу, – возмутился Рюстов. – Я не сомневаюсь, что графиня с удовольствием целыми неделями держала бы ее в Шенфельде, но из этого ничего не выйдет. Я слишком долго был лишен своей дочурки, чтобы уступить свои отцовские права на нее.

– Граф Эттерсберг, вероятно, был на станции, когда вы третьего дня приехали с дамами? – перевела Лина разговор на другую тему.

– Конечно. С его стороны было очень любезно, что он сам приехал за теткой, чтобы отвезти ее в Шенфельд. Попутно он хотел повидаться и с Гедвигой.

– Да, попутно! – насмешливо улыбаясь, вполголоса проговорила Лина.

– Раньше граф не очень-то ладил с теткой, – продолжал советник, – но после несчастья, сломившего ее, он удивительно внимателен и нежен с ней. Он вообще очень любезен, а что касается его хозяйничанья в Эттерсберге…

– Да, он – настоящий хозяин, – подтвердила Лина. – Это вы поняли еще тогда, когда никто еще даже не подозревал, что он станет владельцем майората.

– Да, было бы в высшей степени несправедливо, если бы судьба сделала из такого человека юриста, – торжественно провозгласил Рюстов. – Я и теперь еще с удовольствием вспоминаю, как он принялся хозяйничать в Эттерсберге, как за три месяца вышвырнул оттуда весь балласт, долгие годы высасывавший из имений все соки. Я никогда не предполагал, чтобы хозяйство могло так подняться за такой короткий срок. Собственно, меня это должно бы злить, так как до сих пор во всей округе лишь Бруннек считался образцовым хозяйством, а теперь Эттерсберг оспаривает у него пальму первенства.

– Боюсь, что он будет оспаривать еще кое-что другое. Но вы будете терпеливо взирать на это, Эрих, так как граф Освальд всегда был вашим любимцем.

– Да он и остался им, но у него есть большой недостаток; он ни за что не хочет жениться. Кругом все только и говорят об этом. Я как-нибудь серьезно поговорю с ним.

– Лучше не делайте этого! – заметила старушка. – Это совершенно ни к чему, тем более вам.

Рюстов не понял скрытого смысла слов и, приняв их за недоверие к своим дипломатическим способностям, жестоко оскорбился.

– Вы, вероятно, полагаете, что сватовством умеют заниматься только женщины? Я докажу вам, что тоже знаю в этом толк. Граф Освальд очень прислушивается к моим советам.

– В этом отношении, конечно. Я даже убеждена, что он не женится, не спросив вашего согласия. Да сидите вы спокойно, Эрих! Я говорю это совершенно серьезно, а кроме того, вижу коляску графа; смотрите, она уже подъехала. Я знала, что он приедет сегодня.

– Откуда вы могли это знать? Вы ведь даже и не видели мою новую паровую машину.