Первые шаги за гранью
Шрифт:
В конце концов отец решил, что дочь проклята Системой и не стоит затрачиваемых усилий. Репутация семьи была под угрозой… И Кину выгнали. Двенадцатилетнюю девочку, всю жизнь, прожившую в замке, не имевшую даже намёка на необходимые для выживания в одиночку навыки, и едва знакомую с внешним миром, отвезли к границе. Дали немного денег, припасов и пинка под зад, а потом прямым текстом сказали: «вернёшься в Эплон — убьём».
«Лучше бы убили. Всё равно ведь не выживу…» — думала тогда Кина, оказавшаяся одна неизвестно где. Однако вопреки обстоятельствам и собственному пессимизму, она выжила.
О деталях их первой встречи девушка распространяться не стала, ответив на вопросы Рамаска и Марии, что это «не её тайна». Кина сказала лишь, что герцог спас её. Не сказала, от чего. А потом спас ещё раз.
Ингредиенты, которые Система требовала для зелья, чтобы поднять предел развития Кины выше сотого уровня, которые не были никому не известны на родине девушки, оказалось, были знакомы придворным алхимикам герцога. И он приказал им создать необходимое Кине зелье. Потолок девушки повысился за один раз на двести пятьдесят уровней, что было феноменальным показателем. И пускай герцог ничего от неё не требовал, с тех пор Кина усердно тренировалась и училась, чтобы стать полезной Тауэру Грубу. Гораздо усерднее чем любой знатный Эплонец старается, чтобы быть полезным своей семье…
За десять лет Кина достигла двести шестидесятого уровня и не изменила своему желанию посвятить жизнь служению герцогу Грубу и его семье. Плоды её преданности делу Мария могла видеть своими глазами.
«Она словно лучшая версия меня,» — вертелась в голове женщины такая обидная и так настойчиво лезущая в голову мысль. «Моложе, сильнее, и… Всё потому, что ей повезло встретить кого-то, кто чудесным образом избавил её от врождённого дефекта!» — думала Мария.
Кина тем временем добила последнего оставшегося в живых врага из троицы — гарпию.
— Последний участник… — вновь раздался голос шепчущей, — На арену…
Мария спрыгнула вниз.
«Но ведь я тоже встретила кое-кого особенного… Виктория обладает возможностью делать других сильнее, причём не на время, а навсегда. Может быть мне её просто попросить? Или… Она ведь, и сама наверняка предложит…» — Мария не успела испытать стыд за эти мысли, потому что тёмный дым сформировался в новое существо гораздо быстрее, чем раньше. «В бою не до самокопаний,» — тут же отсекла всё лишнее женщина.
— Вонючая жопа святого Понса, это ещё что за хренотень? — воскликнул Рамаск, увидев нового врага и инстинктивно попятившись назад.
Перед командой из Кины, Рамаска и Марии предстало нечто. Огромная бесформенная чёрная туша, покрытая чешуей, развалилась на песке, занимая добрую половину от общей площади арены. Она возвышалась над подсудимыми… И смотрела на них огромным оранжевым глазом, занимавшем значительную часть всего тела существа.
— Не знаю, но надо атаковать… — пробормотала Кина.
Голос девушки дрожал. Существо внушало какой-то иррациональный животный страх своим видом, при том, что ничем кроме размера не выделялось. У него не было ни рук,
Ударившая в гигантский глаз молния вывела Рамаска и Кину из оцепенения. Паладин забубнил себе под нос молитву, и его меч и щит вскоре покрылись пламенем. Горничная принялась сплетать собственное заклятье…
— Почему… Оно… Ничего… Не делает… — тяжело дыша бормотал измотанный Рамаск, из последних сил кромсая неподатливую плоть, скрытую под прочной чешуей огромного нечто.
— Не знаю… — сказала Кина.
— Зачем мы вообще продолжаем его бить? — спросила Мария.
Кина посмотрела на колдунью как на идиотку:
— Потому что оно злое. Когда оно смотрит… — девушка задрожала и закрыла лицо руками, потому что глаз существа в очередной раз взглянул на неё.
И Мария, и Кина просто сидели на песке. Обе опустошили свои запасы маны и фактически ничего не могли сейчас сделать. Туша монстра истекала кровью, из множества ран периодически вываливались внутренние органы. Невредимым остался только глаз, защищённый крайне прочным магическим барьером. Рамаск упорно продолжал кромсать бездействовавшее существо…
— По… Победа! — воскликнул паладин.
Спустя ещё пятнадцать минут возни «из последних сил» он наконец перерубил внутри туши что-то жизненно важное… А может она просто истекла наконец кровью. В любом случае, гигантское нечто с оранжевым глазом растворилось тёмным дымом.
— Победа? — хмыкнула Мария, когда дым начал образовывать повсюду на арене десятки знакомых силуэтов.
— Будь оно всё проклято… — пробормотала Кина, когда на неё со всех сторон с криком «ря» бросились яйцеголовые.
— Ух, кровь кипит! — радостно воскликнула Гогзу, потягиваясь после боя.
А потом недобро посмотрела на Викторию и недовольным голосом сказала:
— Вернее кипела. Пока ты не пришла и не призвала своих жутких прислужников-щупалец, которые тут убили всех нахуй быстрее чем я сру после грёбанной Тэнорской травяной настойки, ебись она грифоном.
— Я попрошу следить за языком, отличная настойка, — сказала Тангулиэ, поправила платье и добавила, — Проблема с твоим желудком, Гогзу.
Несмотря на внешнее спокойствие, Тангулиэ была нездорово бледна и чертовски напугана. За последние пару минут ей стало плохо из-за увиденного. И это обо многом сказало бы знающему человеку, потому что Тангулиэ была телохранительницей и наставницей герцогского сына. Таких людей абы чем не испугаешь… Но Тангулиэ видела не абы что.
После того, как она присоединилась к Гогзу на арене, они участвовали ещё в трёх битвах. Противники были гораздо серьёзнее тех, с которыми орчиха дралась в одиночку. Тангулиэ и её вынужденной напарнице, тоже оказавшейся отнюдь не простой орчихой, пришлось знатно попотеть чтобы справиться с испытанием шепчущей. И когда голос позвал на арену третьего участника, Тангулиэ молилась, чтобы эта девчонка — леди Вуднайт — оказалась сильна. Потому что интуиция подсказывала женщине, иначе всём трём конец.