Первые шаги
Шрифт:
– Как так? – не понял Тархурабан.
– Да очень просто. За крепостью на многие переходы ни людей, ни селений. Возможно, за последние сто зим там всё изменилось, но мне что-то не верится.
– Там пустыня?
– Нет, но назвать этот край цветущим и богатым язык не повернётся. Посуди сам: редкие нищие деревеньки, леса и горы. Туда ходили походами мой прадед, его отец и дед. Скудная добыча, минимум пленных. правда, это было ещё до того, как леворцы заняли Западный перевал.
– Но раз ты всё это знал, зачем же
– А почему бы нет? С кем мы, табиры, воюем последнее время? Только друг с другом. Все соседи отгородились от Степи каменными стенами, которые не возможно сокрушить без множества машин. А их-то у нас как раз и нет.
– Кроме этого раза.
– Вот именно. Что может быть лучше, чем с помощью одного врага напасть на другого. Большая удача.
– Ты ж сам говоришь – добычи не предвидится.
– Кто его знает? Если бы мы без боя прошли через перевал… Одно дело слушать россказни стариков, другое – проскакать по этим землям на лихом скакуне с острой саблей в руке. Ну и что, что мало добычи, главное сам поход. Честь и слава. Чтобы было о чём певцам слагать песни. Мы бы быстро дошли до реки, что у леворцев до сих пор называется Пограничной, и вернулись назад.
– Отчего так быстро?
– Ну, главное дело сделано: договор соблюдён, набег прошёл успешно, есть какая-никакая добыча, потери минимальны. А орду, её ведь нужно чем-то кормить. И людей, и тачпанов.
– А если край окажется богат?
– Тем лучше! Твои верные воины порезвятся вволю! Они будут счастливы.
– Хм-м.
– Другое дело, если добычу придётся брать большой кровью.
– Душа табира на острие его меча.
– Это пока он верит в победу. А представляешь, если, понеся огромные потери, воины останутся ни с чем? Будут ли они довольны победой, что горше поражения?… Молчишь? Вот и я не знаю. Посмотри, скольких мы уже потеряли. В первый же день в засаду попали Хальмаркар сын Адшурпалая, предводителя рода Ойлон, твой племянник Ильмиркай – сын покойного Бальчурата и Фальхрым, сын…
– Не называй при мне имя этой суки! – рявкнул хан.
– Вообще-то я хотел назвать достойного Чорхорона-джеха. Всё-таки он был великий воин, не чета нынешним… За исключением если только тебя, Тарх, но это если поход кончится удачей. Ведь сам знаешь: все машины сожжены, обслуга почти полностью перебита. А тут ещё это ночное нападение. Убит твой сын и наследник Цурматош, амалаты Юздашхат и Кайраманлай, а вместе с ним ещё и этот имперец Руткавлис. Гнусный был тип, всюду совал свой нос, лез с советами, воображал из себя незнамо кого, но иногда и дело говорил. Как мы с машинами теперь без него?
Скорблю вместе с тобой Тарх, Цурматош должен был стать великим воином. Жаль, что его молодая жизнь прервалась так внезапно. И Юздаша с Кайрамом жалко. Хорошо, что временное командование, ты отдал сыну Кайрама Латарнурваю. Теперь он твой верный слуга. За
– Мы?!
– Уж не хочешь ли ты, о Великий Тархурабан-джех, сокрушить всех врагов в одиночку, не оставив никого нам сирым и убогим?
– Ну что ты, Наром, этих шелудивых тапасов хватит на всех. Жаль, что они, как шуги попрятались в норы из снега и льда.
– Да, в чистом поле управиться с ними было куда проще… А скажи-ка, Тарх, правда, что на лагерь напал шаярхаар, исхитрившись перебить полсотни твоих нукеров, прежде, чем пасть самому? Что-то не очень в это верится.
– Два десятка, – выдавил из себя разом почерневший, как ночь, хан, – даже больше двух десятков нукеров, самых верных и преданных – цвет моей гвардии, – голос Тархурабана дрогнул, – Эта Тень резала их и кромсала, как хотела. Даже я ужаснулся.
– Ну, теперь то всё позади, злодей убит.
– Я-я в этом не-е увере-ен, – промямлил предводитель разбойников.
– Не понял, разве не ты убедил нас в том, что со злым духом покончено? – насторожился амалат.
– Я специально соврал, чтобы не началась паника. Надеюсь, что вражеский искусник сдох. Мои воины рубили его и кололи, но это всё равно, что биться с дымом от костра. И наши шаярхаары погибли. Оба. Не оставив замены.
– А этот, молодой… Как его там?
– Ильчиймон… Совсем мальчишка. Он толком то и не знает, как управляться с ычвохром. Его же никто не учил. Старые дурни боялись, что стоит им кого-нибудь подготовить, как я попру их в шею.
– Разве это не так?
– Много они о себе возомнили… Конечно, кто будет своими руками растить себе конкурентов? Всё равно, что затягивать удавку на собственной шее.
– Чем занят мальчишка?
– Заставил его заниматься самостоятельно. Пора бы ему научиться "кнутом" махать, попутно будет делать амулеты. У стариков, вишь ты, было полмешка заготовок из кости, а они не удосужились нас обеспечить. Сволочи.
– И как успехи?
– Пока "висюльки" только у старших патрулей, они передают их друг другу, заступая на смену. Но можно обеспечить всех младших командиров. Нужно только время и костяные побрякушки. Тогда никто к нам незаметно не подберётся.
– Не переживай, раз вражьего шаярхаара сильно порезали, ему придётся долго отлёживаться. Там, глядишь, имперцы пришлют помощь, раз обещали. Лучше послушай, что я придумал. Я ведь тоже воздержался не случайно. Ты уж мне расскажи, как старому другу, на что нам надеяться, а я так и быть, поделюсь с вождями "приблудных" своими сомнениями, может и перетяну их на нашу сторону.