Первые шаги

Непейвода Софья Николаевна

Занятие, которое позволяло получить скидку, оказалось очень примитивным. Уборщик, причём практически без техники (ибо она, видите ли, либо быстро ломается, либо дорого стоит) и, естественно, без спецзащиты (хотите — покупайте за свой счёт, но окупить траты не сможете). Хорошо, что мы с Ликрием узнали об этом заранее и подготовились. Так что, переодевшись в припасённую одежду (получился многослойный костюм, типа капустного кочана), нацепив найденные на свалке водолазные очки и обмотав остальную часть лица влажной тряпкой (чтобы хоть немного защитить органы дыхания), а также оставив в раздевалке компьютер с видеорегистратором (иначе они могут выйти из строя), я отправилась на смену.

Вместе с несколькими рабами я прочищала какие-то

стоки, судя по запаху, химических отходов. В жарком воздухе стояло противное марево, от которого першило в горле и быстро начали чесаться менее защищённые участки тела. Простая, но тяжёлая и неприятная физическая работа.

У других коллег по труду были закрытые комбинезоны и противогазы, но, судя по всему, их не хватало для качественной защиты. По крайней мере, тот тут, то там раздавался надсадный кашель, многие дышали с трудом, хрипло, с каким-то болезненным бульканьем. В отличие от бригадира — тот одет в нечто вроде лёгкого скафандра и, похоже, чувствовал себя нормально.

Удушающая жара, влажность, постепенно нарастающий дискомфорт — в результате всего этого дело продвигалось не очень быстро. Впрочем, начальство недовольства не проявляло: другие работники тоже показывали отнюдь не ударные результаты. Ближе к концу всего-то четырёхчасовой смены я уже почти не обращала внимания на окружение: двигаться становилось всё сложнее, мир начал расплываться, а вдобавок сильно разболелись зубы. Поэтому бригадиру даже пришлось потрясти меня за плечо — в первый момент показалось, что его ошпарили кипятком.

— Твоя работа закончена, — сказал начальник.

Кивнув, побрела в раздевалку. Только сейчас заметила, что рабов вывели раньше, хотя заступали мы одновременно. Осторожно сняла одежду, выбросила верхний костюм в урну (надо бы все, но тогда новых тряпок не напасёшься), а потом отправилась в предоставляемое благо цивилизации — чуть тёплый душ. Вода немного успокоила горящую кожу и помогла промыть глаза. Зато стало понятно, почему тело такое тяжёлое и неповоротливое: руки, как и лицо, отекли, покраснели, а глаза превратились в узкие щёлочки. Осторожно проверила зубы, но, к счастью, они не шатались, как казалось из-за острых ощущений. Да уж, Шас очень мягко выразился, предупреждая, что «временный дискомфорт почти гарантирован». Впрочем, если судить по заключённому контракту, то серьёзных последствий для здоровья работа в течение курсов принести не должна...

Естественно, в таком, раздутом, состоянии, нормально помыться не получилось. Неприятно, тем более, что волосы всё равно случайно намочила, а сушилки не предусматривалось. Убедившись, что очистилась достаточно, чтобы после применения нейтрализатора соответствовать стандарту безопасности, неуклюже, из-за раздутых пальцев и то и дело простреливающей зубной боли, оделась и обмотала голову запасными тряпками — сейчас главное — не замёрзнуть. А потом получила заслуженные четыре копейки и вышла на улицу.

Сейчас ледяной ветер показался почти приятным: он охладил горящую кожу, даже отёк за несколько минут, что простояла у стены туннеля, немного спал. По крайней мере, видеть стала лучше. Вздохнув, насторожилась. Со стороны ближайшей мусорки пахло химией и подгорелым мясом. Ну, химией для меня сейчас всё пахнет (слишком надышалась), а вот жаркое или его остатки бы не повредили. Если ещё и с жирком, то неплохой ужин получится. Но стоило заглянуть в бак, как замутило: там лежал один из шапочно знакомых рабов. Тех, кто вышел на смену одновременно со мной. Голое, уже слегка покрывшееся инеем, изувеченное и обгорелое тело.

Отшатнувшись от такой наглядной демонстрации бесчеловечности местных порядков, отошла, ещё немного постояла, а потом отправилась на свалку. Обыскивать по пути мусорки не решилась — перед внутренним взором всё ещё стоял тот несчастный.

Добиралось дольше обычного: ускорив темп, из-за усталости и плохого самочувствия могла случайно что-то нарушить — а этого допустить нельзя. Зато к тому

времени, как достигла свалки, зубная боль стала более тупой, а отёк почти исчез, оставшись только на голове, особенно на её волосистой части, которую к тому времени саднило ещё больше. Естественно: её-то как следует промыть не получилось — вот и результат. Подумав, всё-таки решила пожертвовать шевелюрой, осторожно сбрила волосы и тщательно протёрла горящую лысину снегом. Лучше так, чем либо обморозить мокрую голову, либо оставить на ней химию и из-за этого потом кожи лишиться. Хотя волос жалко: после лечения в Белокермане они стали крепкие, густые и красиво блестели. Но здоровье дороже. А если выживу, со временем новые отрастут.

Набрав еды и топлива, вернулась домой, развела огонь и некоторое время грелась. Потом попыталась решать задачи, но внимание удержать не удавалось и результата не было. Заснуть тоже не получалось: стоило улечься, как начинала напряжённо прислушиваться к завыванию метели. Вспоминался Ликрий и почему-то изуродованный труп на мусорке. Поняв, что если сейчас не отвлекусь, то снова нахлынет отчаяние, села, поставила кипятить воду и залезла в сеть.

Сначала подробнее почитала о своей работе. Если раньше я обращала внимание на технику безопасности и как сохранить здоровье самой, то теперь поинтересовалась насчёт рабов. Выяснилось, что средний срок жизни невольных уборщиков составляет всего неделю, но естественной смерти никто не ждёт, поэтому группу обновляют по мере того, как очередной бедолага теряет работоспособность и подлежит ликвидации (через три-пять суток после начала работы). А выгоден такой подход только потому, что закупают подходящий «брак» буквально за копейки. Ещё годный, но самый дешёвый, которым даже столовые и консервный цех побрезговали.

Занервничав, на всякий случай ещё раз открыла специальную программу, позволяющую по многочисленным малопонятным параметрам (полученным в институте химеризма) рассчитывать последствия для здоровья нестандартного существа пребывание в определённых условиях, и мысленно поблагодарила Шаса, ещё во время рабства купившего её за мой счёт. Кстати, для Ликрия опекун тоже приобрёл экземпляр — благо программа стоит дёшево. Очень полезная штука. Скопировав нужные данные с сайта работодателя, пересчитала нагрузку по отношению к моему, химерическому, организму. То же самое, что и раньше: даже без защиты я могу выжить при работе по смене в сутки чуть больше пяти стандартных месяцев. Без серьёзных, трудно обратимых последствий — примерно полтора. И это в голом виде, без каких-либо специальных средств, даже без одежды. На всякий случай выбрала в меню стандартного, здорового среднестатистического homo sapiens: для него срок жизни без защиты составлял менее часа, а серьёзные последствия появлялись уже через несколько минут. Вот тебе и раз.

Учитывая ощущения, поверить в такие оптимистичные перспективы сложно, хотя, если смотреть откровенно, то самочувствие достаточно быстро выправляется. А живучесть, по сравнению с человеком, действительно зашкаливает. Тем более, что homo с кустарной защитой, подобной той, что использовалась при работе, всё равно бы уже погиб. Такая наглядная демонстрация моей новой выносливости впечатлила гораздо сильнее, чем все слова. Неудивительно, что народ так стремится разгадать секрет химер — будь я человеком, тоже бы хотела. Но есть и минус: останься я homo, при нынешнем контракте меня не имели бы права отправить в такое опасное место. Причём не только без защиты, но даже выдав противогаз и костюм. Для меня-химеры же вред намного ниже, поэтому задание входит в допустимые рамки. Ещё огорчает то, что отсутствие «серьёзных» последствий не гарантирует хорошего или даже нормального самочувствия... и что сегодня только первый день, а чем дальше, тем труднее организму будет выдержать и восстановиться. Ладно, лучше об этом не думать. В конце концов, Шасу или Ликрию при изучении в институте химеризма вряд ли доставалось меньше — но они справились.