Первые страницы «Детского сада». Статьи из первого российского дошкольного журнала (1866–1868 гг.)

Логотип журнала «Детский сад» в 1866–1868 гг.

Осенью 1863 года в Петербурге открывается первый детский сад. А менее трёх лет спустя появляется журнал, специально детским садам посвящённый.

Двадцатишестилетний детский врач Яков Миронович Симонович и его молодая супруга Аделаида Семёновна вернулись в Петербург после нескольких лет педагогических путешествий по Европе и открыли два «детских сада»: один настоящий, без кавычек (второй по счёту в российской столице) – и журнал, который вели ровно три года.

Им же принадлежало и большинство статей в нём.

Цель журнала редакторы определили так: «Способствовать улучшению семейного и общественного воспитания в настоящее время. Вследствие этого журнал указывает на вредные стороны обыкновенного рутинного воспитания и предлагает меры к их устранению».

Потом журнал перешёл в другие руки, быстро утратил связь с идеями учредителей, а со временем и вовсе переименовался в «Воспитание и обучение». Но за три года его редакторы, похоже, сумели осуществить свой замысел – очертить круг важнейших тем, проблем и возможностей в понимании детства и общей культуры воспитания в детском саду. Трёхлетняя подшивка их журнала стала по сути первым фундаментальным трудом отечественной «детсадовской» педагогической мысли.

Когда сегодня мы перечитываем собранные в эту книгу страницы статей полуторавековой давности, то обнаруживаем, что темы, разбираемые авторами как наиболее злободневные, оказались заботами вечными (лишь оборачивающимися разными своими гранями в разные десятилетия), проблемами, столь же актуальными сегодня, как и в тысяча восемьсот шестидесятые годы…

…В первом же номере журнала публикуется статья «Об успехах детских садов». Наконец-то известия о них доходят не только из Германии! В России детских садов уже шесть, из них три в Санкт-Петербурге: на Васильевском, на Бассейной и на Знаменской. Доходят слухи даже о том, что и в Америке открыты три детских сада…

Сколь удивительно, что трёхлетняя подшивка журнала «Детский сад» смогла стать первым фундаментальным основанием отечественной «дошкольной» педагогической мысли, почти ни в чём не утратив своей актуальности! Ведь это происходило в те годы, когда профессиональной аудитории ещё практически не существовало…

Более того, за три года в журнале был представлен едва ли не полный обзор необходимых педагогических и организационных сведений для создания детских садов. Журнал послужил важнейшим импульсом к развитию «детсадовского» движения в России и создал для него ту идейную и методическую базу, которая непоколебимо служила вплоть до революции. (А собранная позднее во многом на основе статей этого журнала книга Аделаиды Симонович «Детский сад» была общепризнанным главным дореволюционным педагогическим «дошкольным» учебником).

Собранные в этой книге статьи из журнала «Детский сад» – уникальное «зеркало» передовых педагогических представлений позапрошлого века. Всматриваясь в него, вы неожиданно для себя обнаружите, что не так уж много в тех представлениях будет «позапрошлого»; а куда чаще звучит то, что и сейчас обсуждается как насущное, злободневное…

Андрей Русаков

У нас на воспитание маленьких детей обращают мало внимания. Педагогические журналы и детские книги издаются для взрослых детей; детские сады, принимающие детей от 3–7 лет, находятся у нас только в зародышевом состоянии. Большая часть взрослых, имеющих попечение над детьми первого возраста, не знают, чем и как их занять, тяготятся ими и очень рады, когда дети поступают в школу.

Действительно, воспитание маленьких детей представляет много затруднений – и даже больше, нежели воспитание взрослых детей. Большая часть детей, поступающих в школу, уже сильно испорчены вследствие того, что дома на них не обращали надлежащего

внимания. Взрослые обращаются в школу с требованием исправить детей. Одни просят вылечить ребёнка от непослушания, другие от упрямства, рассеянности и так далее. Не будем здесь распространяться о том, насколько удаётся школе исправление детей, об этом мы будем говорить впоследствии. Исправление от различных недостатков, разумеется, возможно и иногда удаётся, но несмотря на это, характер ребёнка продолжает развиваться по той уже основе, которая вызвана впечатлениями первых дней жизни.

Несомненно, что воспитание маленьких детей, дающее основание характеру человека, должно быть таково, чтоб не пришлось ставить школе требование о нравственном исправлении ребёнка, ибо это не дело школы; дело школы – обучение; она не может возиться с разными нравственно-педагогическими явлениями. Ребёнок должен поступать в школу физически, нравственно и умственно здоровым и развитым.

Журнал наш займётся воспитанием маленьких детей, до школьного возраста; а так как со времён Фрёбеля детский сад сделался необходимым условием для воспитания маленьких детей, то главной его целью будет разъяснение воспитания детских садов и содействие к их распространению в России посредством практических указаний на работы и игры, которыми занимается детский сад. Вместе с тем, журнал не будет упускать из виду и домашнего воспитания, ибо последнее должно гармонировать с воспитанием детского сада, в противном случае оно парализует его благотворное действие.

(№ 1, 1866)

Чем больше живёшь, чем больше сталкиваешься с жизнью, тем больше видишь поступки людей и знакомишься с их воззрениями, тем настоятельнее чувствуешь потребность в конкретной реформе жизни вообще и различных её проявлений. Люди, трудящиеся для улучшения отдельных сторон жизни, встречают на пути своём такие преграды, которые совершенно не вытекают из самого дела, а из отношений людей к этому делу. Все взгляды на воспитание детей, вырабатывающиеся со временем Локка, Руссо, Песталоцци и Фрёбеля, не могут быть на самом деле применены к жизни только потому, что матери не способны понимать эти мысли.

Всех педагогов, работающих с целью улучшения жизни, читают одни учёные, педагоги; матерям ничего не доступно: и всё, что великие люди проповедуют для матерей, остаётся неизвестным и неприемлемым к самой жизни. Если даже есть матери, читающие того или другого учёного педагога-реформатора жизни, то чтение это приносит им один только вред, но не пользу.

Причина очень простая: женщина, ничего не испытавшая сама в жизни, не видящая и не знающая жизни, читая педагога-реформатора, усваивает себе одни выводы или цельные места мыслителя; но она не прочувствовала тех жизненных данных, на которых учёный строит свои мысли и выводы, вследствие этого она обречена на вечное недовольство жизнью, но у неё нет сил исправить самую жизнь и она даже не знает, что нужно делать для её улучшения.

Какие прекрасные мысли о воспитании высказываемые были даже в бедной русской педагогической литературе? Между тем жизнь представляет вам не только образцы рутинного воспитания, но она вся основана единственно на рутине. Напрасно всё пишется, напрасно истрачивается столько сил: все остаётся в одних книгах и в учёных головах, но до самой жизни ничего не касается, ибо приступить к самой жизни нет возможности, нет пути.

Единственные применители воспитательных мыслей к самой жизни, то есть женщины-матери, ничего, положительно ничего не знают. Жизнь для них не место деятельности; матери являются только слепым орудием людей, минутно на них действовавших по различным собственным соображениям. Влияние матерей на ход различных событий или на каких-нибудь полезных деятелей совершенно случайное, а если не случайное, то это происходит не иначе, как по увлечению какими-нибудь чужими мыслями, не выработанными самою жизнью.