Первые ступени
Шрифт:
Чернушка перенесла полет и приземление внутри корабля вполне удовлетворительно, и Государственная комиссия приняла решение готовить к пуску следующий корабль — второй из этой серии. Он должен повторить программу первого: манекен в скафандре, собачка в клетке и один виток вокруг планеты.
В марте новый корабль прибыл на космодром. План подготовки, понятно, тот же, но приятным для нас сюрпризом было появление на космодроме группы космонавтов.
На следующий день я спросил прилетевшего с ними Евгения Анатольевича, как понравился им космодром.
— Да что тебе сказать — одно слово: здорово! У ребят других слов, кроме «Вот это да!», не находится!
Особое
— А ты знаешь, что сказал Павел Романович Попович, глядя на ракету? «Наверное, надоело ей возить собачонок на орбиту. Пожалуй, она сама понимает, что подходит очередь человека!» Планы и действия ученых и конструкторов, запускающих корабли с животными, ребятам, конечно, понятны, — говорил Евгений Анатольевич, — но столь же понятно и их желание сесть в кабину и самим полетать там, в загадочном космосе. Любой из них уже готов к полету, все они знают, что полет не за горами и что сейчас они прилетели на космодром, чтобы участвовать как бы в генеральной репетиции. Одного только они не знают: кто из них полетит первым.
На космодроме, помимо нас, инженеров, космонавтов встретили их давнишние знакомые — медики, далеко уже не новички в испытательных делах.
В комнату, где готовилась в рейс очередная «пассажирка», входят космонавты. Впереди Гагарин, Титов, Николаев, Попович, Быковский. С ними Евгений Анатольевич и генерал-лейтенант авиации Николай Петрович Каманин.
Николая Петровича я узнал сразу: вспомнилось далекое детство, 1934 год, «Челюскин». Весь мир взволнованно следил за нашими героями-летчиками, прорывавшимися к далекой льдине на выручку полярникам, попавшим в беду.
Я, двенадцатилетний парнишка, до самозабвения увлекавшийся авиацией, мечтавший стать не меньше как крупнейшим авиационным конструктором и мастеривший всевозможные модели самолетов, от простых «схематичек» до красавиц «фюзеляжных», — я был поглощен челюскинской эпопеей полностью.
У ребят всегда есть свои любимые герои, имелись они и у нас. Я был Каманин, а мой друг, соседский мальчишка, — Ляпидевский, против нас, через дорогу, жили такие же, как мы, Молоков и Водопьянов. И мы тоже «спасали» челюскинцев, тоже совершали свои ребячьи подвиги и с непередаваемым восторгом встречали на откосе железной дороги мчавшийся в Москву экспресс со спасенными челюскинцами, а потом до хрипоты спорили, кто кого видел в окна вагонов или на площадках тамбуров.
Всем хотелось видеть и Отто Юльевича Шмидта, и своих героев-летчиков…
— Видели нашу путешественницу? — спросил летчиков Владимир Иванович Яздовский. — Прошу познакомиться!
Дымчатая с темными пятнами собачонка доверчиво ластилась ко всем, кто брал ее на руки. Вот она у Юрия.
— Интересно, а как ее зовут?
Не знаю, действительно ли у этой собачки не было клички, или медики, не растерявшись, решили «спровоцировать исторический эпизод», но Гагарину сказали, что клички у нее нет — числится просто под лабораторным номером — и что гостям предоставляется право ее назвать. Космонавты стали перебирать десятки собачьих имен, но никак не могли остановиться на каком-нибудь одном.
В этот момент в комнату вошел заместитель Каманина, военный летчик, Герой Советского Союза. Гагарин взглянул на его грудь и, опуская собачонку на пол, сказал:
— Ну, счастливого пути, Звездочка!
Все присутствующие сразу согласились с этим именем: в сообщении ТАСС пассажирка пятого космического корабля была названа Звездочкой.
21 марта подготовка корабля
Теперь — человек! Да, на пороге космоса встал человек, чтобы, вобрав в себя многовековые мечты, опыт, труд и мысли многих сотен ученых, тысяч инженеров, биологов, медиков, летчиков-испытателей, шагнуть туда, в неведомое.
Что же давало право на такой шаг?
Тысячи, десятки тысяч экспериментов в лабораториях ученых и исследователей, десятки запусков ракет с обширным планом медико-биологических исследований, пять полетов космических кораблей-спутников. Был создан и проверен сложнейший комплекс специального связного и командного оборудования.
В состав этого комплекса входила сеть наземных наблюдательных станций, расположенных по всей территории Советского Союза. Станции оснащены радиолокационными, радиотелеметрическими, связными, телевизионными и радиокомандными средствами. С помощью этих средств могло производиться точнейшее измерение параметров орбиты космического корабля, состояние его систем; могли регистрироваться телеметрическая информация о состоянии космонавта и необходимые параметры окружающего пространства.
Этот же комплекс обеспечивал подачу на борт корабля необходимых команд. Телевизионные средства и средства связи позволяли наблюдать изображение космонавта и поддерживать с ним двустороннюю радиосвязь. Для управления работой наземных станций был создан особый командный пункт, куда по специальным автоматизированным линиям связи поступала вся принимаемая с космического корабля информация. Расчет параметров орбиты будет производиться в нескольких вычислительных центрах, оборудованных современными быстродействующими электронными вычислительными машинами.
Наша ракетная техника к 1961 году приобрела уже достаточный опыт в создании автоматических устройств, обеспечивающих безотказную подготовку на старте, запуск и полет по строго расчетной траектории. Научились наши конструкторы решать задачи обеспечения полета многоступенчатых ракет, где каждая ступень — сложнейший автомат, решать задачи обеспечения орбитального полета, спуска и приземления кораблей.
В общем техника готова была принять в свои руки человека.
Движением ракет и спутников управляют автоматы, они же управляют и следят за выполнением программ научных исследований.
Для разработки таких автоматов необходимо было знать характеристики того пространства, где летают космические корабли.
До 1957 года ученые очень мало знали о космосе. Первые искусственные спутники и лунные космические ракеты значительно расширили область неведомого, хотя все же оставалось еще много непонятного и неизвестного.
В один из теплых мартовских вечеров (еще при подготовке полета Звездочки), передав корабль нашим вакуумщикам на проверку герметичности в барокамере, мы получили немного времени для отдыха: по плану проверка должна была длиться часов до четырех утра, и вечер оказался свободным. Решили пойти в кино, но картина не приглянулась, и несколько человек, я в том числе, потихоньку, чтобы не мешать остальным, стали пробираться к выходу. Хорошо! Пробуждающаяся после зимы степь источала какой-то особенно ароматный воздух, хотелось дышать глубоко-глубоко… Пошли по бетонке. Смеркалось. Пройдя метров триста, вышли из городка. Кругом только небо и степь.