Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани)
Шрифт:
Партийные работники, и в первую очередь лидеры краев, областей, городов и районов страны, размышляли и пытались самостоятельно изобрести «рецепты» развития общества, бывая за границей, искренне переживали за нашу отсталость, серость, косность, «упертость» и нежелание открытым и честным взглядом окинуть многообразие форм и методов развития общества, неважно какого — социалистического, капиталистического, и взять оттуда на вооружение все лучшее и прогрессивное.
В обществе недоставало открытости: «железный занавес» плотно закрывал все щели, и свежему ветру перемен не так просто было проникнуть, постепенно образовывался «застой».
Удивительно! Чего не хватало нашей стране, вне всякого сомнения, способной,
Нас, партийных работников, нередко терзал вопрос: почему в нашей великой стране столь низок прожиточный уровень, почему, например, ракеты есть, а колбасы нет! Почему крупнейшая в мире житница, каким был СССР, не экспортирует, а из года в год импортирует зерно?
Понятно было искреннее удивление рядовой доярки из Усть — Лабинского района Татьяны Костиной, награжденной в
'УУ
молодые годы за высокие показатели орденом Ленина, когда, впервые в жизни выехав за границу, на X Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Берлине в 1974 году, она, стоя в супер — маркете на Александер — плац, с двояким чувством созерцала забитые продуктами в красивой упаковке витрины. Там было все: мясо, колбасы, сыры, овощи, разложенные красивыми горками, бананы и апельсины, различные крупы, рыбные деликатесы, пиво в баночках, соки, всевозможных видов минеральные воды… Помнится, она сказала, преодолевая волнение: «А как же так? У них все есть в магазине, открыто, на витрине?!»
А как же так? Ведь мы, наши отцы, победили в Великой Отечественной, разбив и практически стерев с лица земли гитлеровское государство?
В то время в Усть — Лабинском районе, как в других местах страны, немногое можно было купить в магазине, наиболее ловкие пользовались блатом, в целом же труженики, сполна отдававшие Отечеству свои силы и знания, довольствовались малым.
Читатель, разумеется, понимает, что я, как говорится, умышленно сгущаю краски, и до предела обнажая проблему, подчеркиваю тем самым огромную ответственность партийных секретарей за благосостояние народа.
Нет, партийные работники были не только крупными организаторами и толковыми исполнителями, они, ежедневно находясь в «гуще масс», размышляли и без натяжки мечтали каждый на своем месте: в республике, крае, области, городе, районе добиться большего и, быть может, невозможного. А для этого они искали ответы у великих философов.
Например, у мыслителей Древней Греции и Рима, которые трактовали государство как воплощение разума. Задумывались над идеями Демокрита, что общество и государство — результат естественной природной эволюции, а значит для обеспечения гармоничного существования человека необходима соответствующая организация государства — демократия. Читали у Платона, что политика — царское искусство, определяемое наличием знаний и умением управлять людьми, что главная добродетель политика — мудрость. Скептически относились к идеям Аристотеля, когда вслед за Платоном он утверждал, что для мудрых людей законы не нужны, потому что, обладая избытком добродетели, «они сами — закон». Любовались наивными, но по тем временам прогрессивными политическими идеями Цицерона — одной из лучших его идей — «правового государства». Устраивали жаркие политические дискуссии относительно взглядов Аврелия, Августина, Фомы Аквинского и Никколо Макиавелли, которые явились основными создателями христианской политической теории. Читали замечательные работы французских просветителей Шарля Луи Монтескье «Дух закона» и Жан Жака Руссо «Трактаты». Мало что понимали, но старались осмыслить идеи И. Канта, обосновавшего либерализм — идейную платформу буржуазии, Макса Вебера, отрицавшего идею объективной закономерности исторического развития. Заглядывали
Одним словом, партийные работники, практики по своему предназначению, стремились быть не только людьми прогрессивными, но и мыслящими, причем не только вширь, но и вглубь. С другой стороны, и это нельзя не признать, деятельность партийных органов была чрезмерно идеологизированной, но, пожалуй, идеология эта, по мнению партийных вождей, являлась и достойным ответом другой идеологии — враждебной.
Припоминаю, как однажды С. Ф. Медунов, собрав нас, идеологических работников края: секретарей крайкома, горкомов и райкомов партии, или как тогда мы назывались, секретарей по агитации и пропаганде, работников культуры, творческую интеллигенцию, начал проводить убедительные аналогии, подчеркивая достоинства именно советской идеологии.
В качестве аргументов он цитировал политиков Западной Европы и США. Начал он с Наполеона: «…Мы раздробим Россию на прежние удельные княжества и погрузим ее обратно во тьму феодальной Московии, чтобы Европа впредь брезгливо смотрела в сторону империи…»
Затем, прибегнул к цитате Геббельса из его дневника от 24 мая 1941 г.: «Тенденция такова: не допускать больше существования на Востоке гигантской империи…»
Говорил медленно, стараясь донести до каждого из нас весь смысл откровений хорошо известных из истории личностей. Он начал читать размышления о реализации в 1945 г. американской послевоенной доктрины против СССР (привожу текст по магнитофонной записи — автор): «Посеяв там (в Советском Союзе — автор) хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников… своих союзников и помощников в самой России.
Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства мы, например, постепенно вытравим социальную сущность… Литература, театры, кино — все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, — словом, всякой безнравственности. В управлении государства мы создадим хаос и неразбериху…
Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, — все это будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом.
И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище: найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества…»
На аудиторию это произвело ошеломляющее впечатление.
Далее С. Ф. Медунов, выдержав длительную паузу, привел слова Кеннеди из его речи при вступлении на пост президента США в 60–е годы: «Мы не сможем победить Советский Союз в обычной войне. Это неприступная крепость. Мы можем победить Советский Союз только другими методами: идеологическими, психологическими, пропагандой, экономикой».
Внимая словам первого секретаря крайкома КПСС, члена ЦК, мы, разумеется, ощущали себя в тот момент политиками, на чьих плечах лежала ответственность за судьбы великой страны. И тогда мы точно знали, что политические деятели не руководствуются любовью или ненавистью, их направляют интересы, а не чувства.