«Первый». Том 8. Часть 2
Шрифт:
— Лучше поздно…… Ладно. За Россию.
— За Родину. Она побольше будет.
— Это если помочь. С Богом!
Молчание затянулось. Обоим было о чем подумать.
За ужином говорила в основном хозяйка. Она увлеченно рассказывала о спектакле в Столичном театре, где старые, но помолодевшие пенсионеры питерской сцены поразили подлинных ценителей не столько даже мастерством, это ожидалось, а искромётностью и огнем.
Яркостью и динамизмом исполнения ещё более старой, чем они, пьесы Бернарда Шоу. Мужчины только
––—––—––—––—––
В котельную я вошел в полной уверенности, что застану там полный сбор. Это не заклинание предвидения и не глубинный анализ ситуации, а примитивный звонок. Я полчаса назад позвонил и мне сказали, что все здесь и никуда не собираются.
Но нет. Во всяком случае, ни во дворе, ни в котельном зале я никого не нашел. Хотел было уже продолжить поиски и поиграть в прятки в роли воды. Был в детстве такой термин. Ты — вода. В смысле — тебе водить. Но задержался у первого котла. Зал за то время, пока меня здесь не было, окончательно изменился. Гриша добился своего.
Неподготовленный человек, а таковых, как мне кажется, на планете подавляющее большинство, войдя сюда на себе узнает значение старинного русского слова оторопь. Я — подготовленный, ибо знаю Гришу давно, но и мне досталось. Котельный зал окончательно стал произведением искусства.
В этом я уверен, вот только затрудняюсь с жанром. Мрак и ужас. Острое желание свалить куда подальше и никогда не возвращаться. Или это жанр называется — ночные кошмары художника Гриши, или я ничего в искусстве не понимаю.
Теперь окончательный замысел гения предстал во всей красе. Гриша всё же установил в котельной вазоны с деревьями, расписал и их, и котлы и вообще все, с чего краска не слезала сразу же после нанесения. Как он до сих пор окончательно не спился при таком мировоззрении, уму не постижимо. Голод.
Вот как бы я назвал эту композицию. Надо будет, кстати, Грише посоветовать. Именно голод, а не как-нибудь иначе. Это первое что приходит на ум при взгляде на вокруг. Этот Гришин мир испытывает голод. И сожрать он хочет именно меня. Не кто-то отдельный, вроде зубастых монстров, которым даже название придумать трудно, но и деревья и даже трава. Все вокруг хочет меня съесть. Даже цветы, даже тучи. Буквально всё. Сочувствую женщине, которая решится выйти за Григория замуж. Искренне.
— Мих. Привет.
— Верочка, как я рад тебя видеть. Ты тут как лучик света. Веселая и счастливая.
— Да.
Согласилась со мной мелкая и выжидающе уставились на меня, ничего больше не добавляя и не поясняя. И в самом деле. А зачем?
— Малышка, тебе в этом зале жутковато не бывает? Не хочешь пойти погулять на улицу? Какое у тебя сейчас желание?
— Мяч.
— Что? Какой мяч?
— Хороший. Правильный. Чтобы не летел мимо, не сваливался с ноги и не отскакивал постоянно к противнику.
— Верочка, вот ты где. Мих, привет. Что ты здесь? Мы стол накрыли и чай пьем. Ждем
— Элен. Здравствуй. Хорошо выглядишь. Про футбол я уже догадался. Чаю попить — идея не плохая. Хотя после долгого пребывания здесь можно захотеть и чего-нибудь покрепче.
— Мне тоже, если честно. Особенно после того, как я пару часов истрачу на поиски вот этой егозы. Где она тут прячется — ума не приложу. Гриша все-таки гений. Это несомненно. Действует его творчество сильно. Надо сюда лидеров Запада водить на экскурсии, тогда точно санкции отменят. Глупо враждовать с народом у представителей которого такие кошмары в головах рождаются.
Афанасий здесь любит сидеть и о своих опытах со свитками телепортации думать. Говорит, что когда страшно, мозг интенсивнее работает. Он так хочет побыстрее отсюда убраться, что придумывает неисчислимое множество новых способов изготовления свитков.
— Логично. Надо и мне эту методу перенять. Хотя нечто подобное у меня и так есть. Пугает иногда до ….
— Мяч.
— Ээээ. Верочка, я попробую придумать такой мяч, чтобы наша команда всегда выигрывала, но всё ещё надеюсь, что наши игроки научатся находить общий язык и …..
— Неа. Нужен мяч. Ты пирожные привез?
— А как же? Ладно, пойдемте все вместе чай пить.
Ну если самый сильный маг человечества считает, что Зениту только волшебный мяч может помочь….. Немного погрустневший я пошел вслед за сестрами.
Собираться в бывшем кабинете начальника котельной уже, очевидно, стало традицией, как и коллективный просмотр программ телевидения. Придя туда втроем, мы застали шум и гам. Лизка. Кто ещё? Неясно, в чем причина спора, но кто причина я знаю твёрдо. Увидев меня, она как-то подозрительно затихла, перестала орать на Гришу и уткнулась в свою чашку чаю.
Явно остывшего и забытого. Ох чует мое сердце, что не даром это всё. Где-то что-то бомбанет или уже бомануло. В игре. Где ещё. Даже входить расхотелось, а я ведь специально приехал утром сюда, чтобы на себе новые капсулы опробовать.
Точнее одну. Пух тут все в этом плане устроил и можно прямо здесь в своем кабинете войти в игру. Десять самых навороченных капсул, что странно. Нас пока семеро, но пусть будет про запас. Капсулы ещё ни разу не ломались, но мало ли что. Беременным, например, и воздух свежий полезен и в игру входить почаще.
— Знаешь, Афоня. По-моему, речь вообще о Революции в России идет.
— Гриша, ты что курил и где это можно купить?
Глава 19
— Дебилы депутаты. Это надо же такое придумать. Мих, привет.
— Привет, Гриша. Первый раз в жизни ты произнес слово депутаты. Я думал, что о существовании нашей Думы ты даже не подозреваешь.
— Лучше бы и не знал. Ты уже слышал? Эти …, не при детях будь сказано…..
— Кто тут дети?