Первый апостол
Шрифт:
— Здравствуй, Хосе!
Анджела попыталась высвободиться из не в меру горячих объятий.
Пуэнте сделал шаг назад и протянул руку Бронсону. Торопливыми движениями он напоминал птицу.
— Простите меня, — извинился он с едва различимым испанским акцентом, — я так соскучился по Анджеле. Хосе Пуэнте.
— Крис Бронсон.
— А… — Пуэнте отступил назад, переводя взгляд с одного гостя на другого. — Но я полагал, что вы…
— Ты совершенно правильно полагал, — сказала Анджела, вздохнув и взглянув на Бронсона. — Мы были женаты, потом развелись, а теперь,
— Эта помощь имеет отношение к тому, что находится у вас в той черной сумке, Крис? — спросил Пуэнте.
— Откуда вы знаете? — На лице Бронсона отобразилось изумление.
— Несложно догадаться. Посетители редко приходят в музеи с большими дорожными сумками. И я обратил внимание на то, что вы не сдали сумку в гардероб и стараетесь нести ее с особой осторожностью. Значит, внутри находится нечто хрупкое и, вероятно, ценное, по поводу чего вы хотели бы получить заключение эксперта. Итак, что у вас там?
Анджела на мгновение нахмурилась.
— Мне кажется, вначале мы должны тебе кое-что объяснить. Мы не могли бы пройти к тебе в кабинет или куда-то, где нам никто не помешает?
— Мой кабинет не стал больше с того времени, как ты была здесь в последний раз, дорогая. У меня есть идея получше. Давайте спустимся в подвал. Там в библиотеке очень много места.
Анджела вспомнила, что в подвале Музея Египта размещается личная библиотека основателя музея Хорди Клоса. Она рассказала об этом Крису, когда они проходили по современным просторным залам, где белые квадратные колонны и перила из нержавеющей стали контрастировали с вневременной классической красотой экспонатов, насчитывавших не менее трех тысячелетий.
Пуэнте провел их вниз по лестнице в библиотеку.
— Ну вот, — провозгласил он, усевшись в удобное кресло, — теперь я готов выслушать вашу историю.
— Крис занимался этим с самого начала, поэтому, наверное, будет лучше, если он все и объяснит.
Бронсон кивнул и начал с самого начала, рассказав испанцу о гибели Джеки Хэмптон при загадочных обстоятельствах на вилле у Понтичелли, о поездке с Марком в Италию, о событиях там и об их продолжении в Англии.
— В центре всей нашей саги — два камня с надписями. До того, как строители обнаружили в доме Хэмптонов надписи…
— HIC VANIDICI LATITANT, — перебила его Анджела.
— «Здесь лежат лжецы», — с ходу перевел Пуэнте.
— Именно, — подтвердил Бронсон. — До того как строители сбили штукатурку над камином, никого не интересовал ни дом, ни то, что в нем находится. Как только Джеки начала поиски в Интернете перевода упомянутой фразы, так сразу же… ну, остальное вам известно.
Он до сих пор не мог без боли вспоминать о смерти Джеки и Марка.
Далее он сообщил испанцу о том, как Анджеле удалось расшифровать значение второй, прованской надписи, как они нашли под полом скифос и свиток.
— И вы принесли их, чтобы я смог на них взглянуть? — воскликнул Пуэнте, не скрывая энтузиазма.
Бронсон покачал головой и рассказал ему о том, как
— Если у вас нет свитка, что же в таком случае вы принесли? — спросил Пуэнте.
— История не окончена, — ответил Бронсон и сообщил Пуэнте о том, как Анджела осмотрела скифос и обнаружила, что узор на нем имеет некий смысл и может быть интерпретирован как схема. Затем описал их путешествие на холмы в окрестностях Пильо, открытие гробницы и ее содержимого.
— Два тела? — перебил Бронсона Пуэнте.
— Да, — ответил тот. — У нас с собой фотографии, которые я сделал в гробнице. Я могу их показать. По моему мнению, одного из этих двоих обезглавили, а второго — распяли. Над входом в пещеру изображены три буквы «HVL», что, по-видимому, означает «HIC VANIDICI LATITANT».
Пуэнте задумался. После довольно продолжительной паузы он спросил:
— Почему вы пришли к выводу, что один был обезглавлен, а второй распят?
— У большего из двух скелетов сломан один из шейных позвонков. Как офицеру полиции мне хорошо известно, что позвонки обычно очень прочны, и я не могу представить себе нормальных обстоятельств, при которых один из них после смерти человека мог сам собой расколоться надвое. Единственным возможным объяснением является отсечение головы.
— А второе тело?
— Ну, с ним совсем просто. Обе пяточные кости все еще соединялись остатком очень толстого гвоздя, а на обоих запястьях имелись следы ржавчины.
Пуэнте был потрясен.
— Вы уверены?
— В качестве доказательства у меня есть фотографии, — напомнил ему Бронсон, — и при необходимости мы сможем снова найти захоронение, если, конечно, итальянцы не взорвали его.
— И у вас с собой артефакты, которые вы забрали из пещеры? — спросил Пуэнте дрожащим голосом.
— Два диптиха и свиток, — ответила за Криса Анджела, пока он открывал кожаный портфель и разворачивал сверток с реликвиями. — Диптихи запечатаны, но я взглянула на свиток. Именно по этой причине мы и привезли их тебе. Я не могла поверить тому, что прочла.
Пока Пуэнте натягивал пару белых хлопчатобумажных перчаток, Бронсон осторожно развернул сверток и выложил его содержимое на стол. Как только реликвии предстали глазам испанца, он невольно затаил дыхание.
— Господи! — пробормотал он. — В каком великолепном они состоянии! Мне подобного никогда не приходилось видеть.
Он расстелил на столе большой лист бумаги и направил на него свет двух настольных ламп, затем выбрал один из диптихов и благоговейно поместил его в центре бумажного листа, после чего склонился над ним с подсвечиваемым увеличительным стеклом в руках.
— Я полагала, что это императорская печать Нерона, — сказала Анджела.
Пуэнте кивнул.
— И совершенно справедливо, что делает вашу находку очень редкой и исключительно ценной. — Он поднял голову и взглянул на Анджелу. — Тебе известно содержание диптиха?