Первый бросок
Шрифт:
Энергично вошли двое, те самые, что так примитивно поймали его в ловушку, лысенький пузан и меланхоличный жердяй. Без особой спешки разместились на стульях, оказавшихся гораздо прочнее, чем думалось поначалу. Лысый как ни в чем не бывало улыбнулся:
– Как себя чувствуете, Сирил?
Решив, что самое время оскорбиться и качать права, Мазур повысил голос:
– Я требую немедленно…
– Да-да-да-да-да! – поднял ладонь лысый. – Немедленно вызвать советского консула или кого-то вроде… Вы умный человек, господин Мазур?
– Да вроде бы, – осторожно сказал Мазур.
– Надеюсь,
– Почему это – истеричном? – набычился Мазур.
– Ну, извините, если я неудачно выбрал термин… Как себя чувствуете?
– Нормально.
– Химия нового поколения, – расплылся в улыбке лысый. – Старые средства надолго выбивали из колеи… Прогресс идет вперед… Меня зовут Тэйт. Это – Джерри, – кивнул он на меланхоличного. – А этого юношу зовут Чак, и, как вы, должно быть, догадываетесь, в его задачу входит присматривать, чтобы вы вели себя прилично.
«Неужели началось? – с любопытством подумал Мазур. – Приключение с Мадлен было увертюрой, вот теперь началась опера… Что же, сейчас начнут предъявлять насквозь порнографические фотографии? Надо же, не ошибся Лаврик… Настоящие шпионы, мля!»
– Кто вы такие? – сердито бросил он.
– Филантропы, – расплылся в улыбке Тэйт. – Благодетели. Помогаем молодым людям вроде вас найти свою дорогу в жизни… Шучу, господин Мазур. Мы все – прозаичные государственные служащие. Скучно тянем лямку, работая на одну из государственных контор…
– Интересно, как она называется? – спросил Мазур. – Часом, не Центральное разведывательное управление?
– Мальчик мой, разве в названии суть? Суть – в возможностях. А возможности неплохи, как вы успели убедиться.
– Ну, пока что все отдает дешевым боевиком… – сказал Мазур.
– Знаете, даже дешевые боевики черпают сюжеты из жизни. Вы, быть может, согласитесь, что примененные к вам методы были хотя и дешевыми, но весьма эффективными? Результат достигнут полностью. Точнее, первая фаза. Теперь нам с вами предстоит серьезно поговорить.
– А почему вы уверены, что я буду с вами разговаривать?
– Джерри, покажите молодому человеку наши сюрпризы…
Хмурый Джерри, распахнув тонкую папочку, сунул Мазуру в руку несколько больших цветных снимков. Прощальный поцелуй с Мадлен возле «джипа». Хорошо снято: его ладонь у нее на груди, объятие самое недвусмысленное. Но почему нет снимков того, что происходило внутри? Смотрелось бы не в пример убойнее…
Мазур решил закинуть крючок:
– И это – все, что у вас есть?
– А по-вашему, этого мало? – искренне удивился Тэйт. – Мы не хуже вас знаем, дорогой Сирил, как в Советском Союзе отреагируют на эти снимочки ваши партийные начальники и люди из конторы с аббревиатурой Кей-Джи-Би. А? Дураку ясно, чем вы с ней занимались внутри. Не тем ли, чем советским людям за рубежом заниматься категорически запрещено? С иностранками, я имею в виду…
– А вот еще интересная бумажка, – мрачно сообщил Джерри.
Мазур внимательно прочитал полицейский протокол,
– Протокол настоящий, – сообщил Тэйт. – И свидетели настоящие, и владелец настоящий, и даже полицейский сержант настоящий. Вы знаете, Сирил, «Осьминог» – довольно маленький бар, по сути, комнатушка немногим побольше этой, и потому нетрудно было устроить так, чтобы все пять свидетелей были своими… Я вас заверяю, что в данный момент бар и в самом деле представляет собой жуткое зрелище – обломки, осколки, мебель поломана…
– Там что, мебель из красного дерева? – огрызнулся Мазур. – И коллекционными винами угощают? Как же я ухитрился на полторы тысячи фунтов наломать?
– Цветной телевизор, новый, – охотно пояснил Тэйт. – Кофейный автомат «Эспрессо», цветомузыка, новая мебель, бутылки за стойкой – по мелочам и набралось… Не забудьте об увечьях посетителей и вашем дерзком сопротивлении представителю власти. Хотите, мы вас отпустим? – ухмыльнулся он. – Прямо сейчас. Только вы не успеете еще добраться до корабля, как все документы будут в вашем посольстве, оно, правда, в столице, на соседнем острове, но для частного самолетика туда менее получаса лету… Дебош в баре, материальный ущерб, сопротивление полиции, что по здешним меркам представляет собою, вот странно, уголовное преступление, вдобавок связь с иностранкой и нарушение кучи предписаний, сопровождающих пребывание советского гражданина за границей… Что с вами будет в СССР?
– Неужели вы всерьез думаете, что меня закуют в кандалы и сошлют в Сибирь? – огрызнулся Мазур.
– Да господь с вами! – замахал на него руками Тэйт. – Это желтая пресса пробавляется такими страшилками, а мы – серьезные государственные служащие, Сирил. Знаем истинное положение дел. Никуда вас не сошлют и в тюрьму не посадят… но в ближайшие двадцать-тридцать лет за границу вас больше не выпустят, даже в примыкающую Монголию. Не говоря уже о неприятностях по партийной и профсоюзной линии. По-русски, насколько мне помнится, это называется «пьеррсональное дело». И, как там, Джерри?
Напрягшись, Джерри старательно выговорил по-русски:
– О-р-г-в-ы-в-о-д-ы. Правильно?
– Правильно, Сирил? – лучезарно улыбнулся Тэйт. – Вы не будете отрицать, что я довольно точно описал ваше будущее? Ведь не будете? Останетесь на свободе, но вашу блестящую научную карьеру сотрут в порошок. Да, кстати, у вас еще и деньги откуда-то взялись, пятьдесят фунтов. Любопытно, откуда у советского парня, получающего за границей мизерные суточные (это слово он опять-таки, не особенно исказив, проскандировал по-русски), столь умопомрачительная по вашим меркам сумма? Снова компромат…