Первый человек в Риме. Том 1
Шрифт:
– Что нужно сделать?
– Думаю, единственный способ – сделать так, чтобы Югурта был захвачен римлянами. Я не имею в виду – во время сражения. Я имею в виду засаду. Потом его можно будет или убить на месте, или арестовать. Делайте с ним, что хотите.
– Отлично. Вы, надеюсь, поставите меня в известность заблаговременно, где и как устроить засаду Югурте?
– Конечно. Пограничные рейды – вот идеальная возможность. Югурта планирует провести их немало – как только земля просохнет. Хотя имейте в виду, Квинт Цецилий, возможны несколько кряду неудач, прежде чем вы изловчитесь захватить
Однако Югурта был вполне доволен ходом событий. Хотя он значительно пострадал из-за рейдов Мария по самым населенным областям царства, он знал: просторы Нумидии – щит страны. Густонаселенные ее области, наоборот, имели для царя меньшее значение, чем дикая местность. Большинство нумидийских солдат, включая легкую кавалерию, столь знаменитую во всем мире, набиралась из людей, ведущих полукочевой образ жизни – даже там, на дальних склонах великих гор, где Атлас держит на своих плечах небо.
Это были племена гаэтули и гарашанты; мать Югурты происходила из племени гаэтули.
После того, как сдался Вага, царь постарался, чтобы ни денег, ни сокровищ не было ни в одном из городов, по которым могли пройти маршем римляне; все переправили в такие отдаленные места, как Зама или Капса, цитадели на вершинах неприступных скал, окруженные поселениями верных царю аэтули. Да и Вагу царь не отдал Риму. Еще раз Югурта подкупил римлянина – Турпилия, начальника гарнизона. Друга Метелла! Ха! И все же что-то было неладно. С приходом докучливых осенних дождей Югурта все больше и больше убеждался в этом.
Вот только он никак не мог точно определить, что именно, не так.
Его двор постоянно находился в движении: переезжал из одной цитадели в другую. Всюду царь разместил своих жен и наложниц – чтобы, куда ни приедь, всюду его встречали любящие глаза и руки. И все же что-то было не так! Нет, не с расположением войск, не с самими войсками. И города, и области, и племена были ему по-прежнему преданы. Но ноздри его чуяли ветер опасности. Опасность была совсем рядом. Хотя это предчувствие он никогда не связывал с отказом Бомилкару в должности.
– Неладно при дворе, – сказал он Бомилкару, когда они ехали в конце марта из Капсы в Кирту в голове огромного каравана кавалерии и пехоты. Бомилкар взглянул ему в глаза:
– При дворе?
– Затевается что-то плохое, брат. И я готов биться об заклад, что это – дело рук гадкого слизняка Гауды, – сказал Югурта.
– Ты имеешь в виду заговор придворных?
– Не знаю точно. Только что-то не в порядке! Я это чувствую.
– Убийца?
– Может быть. Честное слово, не знаю, Бомилкар! Глаза мои глядят туда и сюда, в двенадцати направлениях разом, уши мои навострены, как у дикого зверя и слышат столько всякого… Но только нюх подсказал мне: что-то не так. А ты? Ты ничего не чувствуешь? – спросил он, уверенный в преданности Бомилкара и в том, что ему можно доверять.
– По правде говоря, не чувствую ничего, – отвечал Бомилкар.
Трижды пытался Бомилкар заманить ничего не подозревавшего Югурту в западню,
– Они становятся слишком умны, – сказал Югурта после провала третьей по счету засады римлян. – Это явно работа Гая Мария или Публия Рутилия, но не Метелла, – он помрачнел. – В моем собственном лагере есть шпион, Бомилкар.
Бомилкару удалось сохранить спокойствие:
– Допустим. Но кто бы осмелился?
– Не знаю. Но, будь уверен, рано или поздно выясню.
В конце апреля Метелл вторгся в Нумидию. Рутилий Руф убедил его удовольствоваться для начала целью меньшего масштаба, чем столица, Кирта: римские силы были брошены на Фалу. Бомилкар известил, что завлек Югурту в Фалу, и Метелл предпринял четвертую попытку захватить царя. Но Метелл не сумел с должной быстротой и решительностью взять Фалу штурмом, и Югурта спасся бегством, а штурм перешел в осаду. Через месяц Фала пала, и, к удовольствию Метелла, там обнаружилось множество драгоценностей, которые Югурта привез с собой, но был вынужден оставить при бегстве.
Прошел май, наступил июнь. Метелл двинулся на Кирту, где его ожидал другой приятный сюрприз. Нумидийская столица сдалась без боя – благодаря проримским настроениям в городе, где много жило италийских и римских дельцов. Кроме того, Кирта разлюбила Югурту.
Стояла жаркая и очень сухая погода, обычная для этого времени года. Югурта был теперь вне досягаемости – на юге, в шатрах гаэтули, а затем а Капсе, на родине своей матери. Маленькая, но сильно укрепленная горная цитадель посреди областей, населенных гаэтули, Капса занимала особое место в сердце Югурты: именно здесь его мать жила после смерти своего мужа, отца Бомилкара. И именно здесь Югурта хранил свои главные богатства.
Именно сюда в июне люди Югурты доставили Набдальсу, пойманного на пути из оккупированной римлянами Кирты. Шпионы Югурты в римском стане добыли убедительные свидетельства предательства Набдальсы. Хотя Набдальса всегда был известен, как человек Гауды, ему не препятствовали в передвижении в пределах Нумидии; как дальнего родственника, в жилах которого текла кровь Мисиниссы, его терпели и считали безвредным.
– Теперь я получил доказательства, что ты активно сотрудничаешь с римлянами, – сказал Югурта. – Впрочем, огорчает меня одно: ты был так глуп, что имел дело с Метеллом, а не с Гаем Марием.
Он изучающе посмотрел на Набдальсу, закованного в железо и носившего следы жестоких допросов.
– Конечно, ты был не один, – произнес Югурта задумчиво. – Кто из моих людей с тобой в заговоре?
Набдальса отвечать отказался.
– Пытать его, – деловито распорядился Югурта.
В Нумидии не практиковали особо изощренных пыток, хотя Югурта, как и все деспоты Востока, пользовался и подземными тюрьмами, и долгими сроками заключения. В одну из подземных тюрем, находившуюся в толще скалистой горы, на вершине которой располагалась Капса, и бросили Набдальсу. Добраться до тюрьмы можно было только через семь туннелей, ведущих из дворца, расположенного в стенах цитадели. В этой тюрьме подвизались грубые солдафоны, которые, казалось, и были созданы природой, чтобы пытать людей.