Первый человек в Риме. Том 1
Шрифт:
Широкая панорама, что и вправду открывалась с лоджии перистиля, – не слишком радовала Югурту. Когда ветер доносил запахи унавоженной земли из общественных садов за кампусом Марция, ему хотелось переселиться куда-нибудь подальше, в районы Бовиллэ или Тускулума. Для Югурты, привыкшего к бескрайним просторам Нумидии, 15 миль – не расстояние. И если он все равно не имеет права войти в Рим, то какой смысл в том, чтобы жить рядом от этой их проклятой священной границы – плевать через нее от скуки, что ли?!
Если он развернется на девяносто градусов, то сможет, конечно, увидеть Капитолий и даже зады знаменитого храма Юпитера – в котором, как уверял его слуга, новые консулы проводят
Как сблизиться с римлянами? Если бы он знал, не было бы причин так волноваться. Начало было счастливым. Его дед, великий Масинисса, создал свое царство Нумидию, заложив династию на обломках Карфагена, эхо поражения которого прокатилось по всему побережью Северной Африки. Рим поначалу сквозь пальцы смотрел на попытки Масиниссы собрать силы и укрепиться. Однако со временем возвышение новой династии, симпатии властителей и воинов к Карфагену, поверженному врагу латинян, заставила Рим заволноваться. Уж не грозит ли Республике появление нового Карфагена? Отношение к Нумидии – и к Масиниссе – резко изменилось. К счастью для попавшего в немилость государства, вовремя скончался Масинисса. Зная, что на смену правителю сильному приходит, как правило, слабый, Рим позволил Сципиону Эмилиану разделить Нумидию между тремя сыновьями усопшего государя. Спицион Эмилиан оказался еще умнее! Он разделил не само государство, а сферы влияния. Старший сын Масиниссы получил право управления казной и дворцами, средний возглавил армию, а младший – суд.
Теперь имевший под рукой солдат страдал от отсутствия денег и ничего не мог поделать, ведающий казной был лишен возможности вложить деньги в какое-нибудь стоящее дело – скажем, сделать ставку на силу оружия, а младший и вовсе не имел ни денег, ни сил.
Младшие братья умерли, не дождавшись того момента, когда можно будет бросить вызов Риму. Старший, Мисипса, остался единоличным правителем. Однако умершие оставили наследников: двух сыновей законных и одного внебрачного – Югурту. Кому-то из них предстояло в будущем наследовать трон после кончины Мисипсы. Но кому? Да тут еще неожиданно для всех бездетный Мисипса сам произвел на свет двух мальчиков: Адхербала и Хемпсала.
Двор раздирала вражда: нежный возраст вероятных наследников делал судьбу трона смутной. Незаконнорожденный Югурта был старшим, сыновья правящего царя – еще совсем младенцами.
Масинисса недолюбливал, почти презирал Югурту. Не столько за то, что тот был рожден вне брака, сколько из-за того, что мать Югурты происходила из самого бедного племени Нумидийского – берберов-кочевников. Мисипса унаследовал эту неприязнь, и, следя за миловидным подростком с умными глазами, обдумывал, как его устранить. Тут как раз Сципион Эмилиан потребовал от Нумидии военной помощи для кампании в Нумантии; Мисипса тут же отрядил туда войско с Югуртой во главе, тайно лелея надежду, что юноша где-нибудь в Испании сгинет.
Вышло же наоборот. Югурта показал себя в сражениях настоящим воителем; у него появилось много друзей-римлян, и самые близкие – молодые военные трибуны Сципион Гай Марий и Публий Тутилий Руф. Всем им было по двадцать три года.
В конце кампании Сципион Эмилиан вызвал Югурту к себе в палатку и прочел ему длинную нотацию о том, что дружить с Римом куда почетней и выгодней, нежели с отдельными гражданами Рима. Но Югурта не слишком вслушивался в его напыщенную речь, ибо за время победоносной войны с Нумантией сам кое-что узнал о римлянах, например, что почти все они, особенно если хотят сделать политическую карьеру, вечно нуждаются в деньгах, а значит, попросту говоря, их можно купить.
Из Нумантии Югурта привез с собой письмо от
Вскоре Мисипса скончался, оставив двух несовершеннолетних наследников и Югурту регентом при них. Но не прошло и года, как младший сын Мисипсы Хемпсал был, по наущению Югурты, убит, а старший, сумев избежать участи младшего, укрылся в Риме; там он предстал перед Сенатом и призвал Рим вмешаться в дела Нумидии и отобрать у Югурты власть.
– И почему мы так их боимся? – вслух спросил Югурта, вглядываясь в мягкую пелену дождя, поливающего поля и сады вокруг виллы; дальний берег Тибра стал почти неразличим.
На лоджии рядом с Югуртой стояло человек двадцать – его личная охрана. Это были не наемники-гладиаторы, а те, кто семь лет назад в знак верности прислали ему голову юного Хемпсала; пять лет назад они же подтвердили свою преданность, вручив Югурте голову Адхербала.
Человек, к которому Югурта обратился с вопросом, отличался от остальных – он был из семитов. Сидел он в удобном кресле недалеко от повелителя. Посторонний наблюдатель мог бы сразу отметить черты некоторого родства в их облике; так оно и было, хотя царь предпочитал не вспоминать о своем родственнике, который приходился ему братом по матери. Мать Югурты вышла из отсталого кочевого племени берберов, но прихотливая природа одарила ее лицом и фигурой, достойными самой Елены Прекрасной. Человек, сидевший этим тоскливым серым утром рядом с Югуртой, был ее сыном от одного из придворных, за которого отец Югурты выдал свою наложницу. Звали его собеседника Бомилкар.
– Почему же мы так их боимся? – с отчаянием повторил Югурта.
Бомилкар вздохнул:
– Ответ, как мне кажется, весьма прост. Стальной шлем, прочные латы поверх коричнево-красной туники, небольшой меч, кинжал почти такой же величины и пара дротиков… Словом, римская инфантрия.
Югурта, подумав, покачал головой:
– Римские воины – не боги, смертны и они.
– Зато как они умеют умирать!
– И все же есть что-то еще… Но что? Казалось бы, раз их можно купить, как хлеб в пекарне, и внутри они мягки и податливы как хлеб. Но ведь это не так!
– Ты имеешь в виду их командиров?
– Есть те, кто хуже – сенаторы. Да, они продажны. Они готовы пресмыкаться до самоуничижения, податливы и бесхребетны. Но и они порой становятся тверды как камень, хладнокровны, проницательны, как парфянские сатрапы. Не отступают и не уступают. Схватите кого-нибудь из них, заставьте служить на себя – он согласится и тут же вывернется, ускользнет.
– Не говоря уже о том, что в любую минуту может найтись человек, которого вы купить не сможете, как бы он ни был нужен. Не потому, что нельзя назначить ему цену, но потому, что у вас все равно не окажется того, чем ему следует уплатить. Я говорю, конечно, не о деньгах.
– Ненавижу их, ненавижу всех, – процедил Югурта сквозь зубы.
– Я тоже. Но избавиться от них мы не можем.
– Нумидия – моя! – Югурта был близок к истерике. – Они ведь даже не хотят ею владеть – им, мерзавцам, лишь бы вмешиваться, показывать свою силу.
Бомилкар развел руками:
– Не спрашивай меня, Югурта, я не знаю ответа. Все, что я знаю: ты сидишь в Риме, ты зависишь от милости богов, играющих судьбами.
«Это уж точно» – подумал царь Нумидии и опять ушел в воспоминания.