Первый день вечности

Калюжная Катерина

Стараясь не смотреть в злобные маленькие глазки одноклассницы, в которых зависть была разбавлена торжеством, я ввалилась в подъезд и наконец дала волю слезам. Я стану моделью. Мечта почти исполнилась. Теперь я не сомневалась, что все получится именно так, как мне хотелось. Но Женю я больше не увижу. Если можно было бы попросить добрую фею исполнить одно мое желание, я попросила бы повернуть ситуацию так, чтобы красавец журналист влюбился в меня, и, если бы для этого пришлось отказаться от наклюнувшегося шанса создать карьеру в мире моды, я сделала бы это не раздумывая. Естественно, феи в наших краях отродясь не водились, зато имелся грязный, вонючий бомж дядя

Ваня, который сегодня был чуть менее пьян, чем всегда. Он с сочувствием посмотрел на меня и промямлил что-то из разряда: «мужики не стоят твоих слез, красавица». И тут же попросил пять рублей на хлеб, но я точно знала, что он истратит деньги на водку.

На следующее утро в школу я шла как на гильотину. Мои худшие опасения оправдались, стоило мне только переступить порог. Зотова не поленилась еще вечером обзвонить кого надо, и теперь все параллели от первой до одиннадцатой были в курсе моего «позорного» поведения. Какой-то сопливый первачок показал мне неприличный жест, когда я переодевала сменку, а развязного вида одиннадцатиклассник предложил провести с ним ночку в выходные, с таинственным видом сообщив, что в субботу его предки уедут к друзьям.

– Отвали, Ульянов, – буркнула я в ответ на «лестное» предложения и поплелась к кабинету алгебры, прекрасно осознавая, что неприятности только начинаются.

Класс замер при моем появлении, двадцать пять пар глаз вперились в меня, словно впервые видели.

– Вот и шлюха наша пожаловала! – завопила Зойка Фирсова, одна из тех, кто прежде соблюдал по отношению ко мне враждебный, но нейтралитет.

Ребята загудели, словно пчелы. Они кидались в меня неприличными фразами, демонстративно воротя носы. Мальчишки, которые раньше всегда меня воспринимали благосклонно, встали на сторону девчонок. Я с надеждой посмотрела на своего самого старого друга Вадика Седова, которого знала с детского сада, но он только отвел глаза в сторону.

– Заткнитесь, все! – Настя стояла на стуле, возвышаясь над головами присутствующих.

Одноклассники на миг оторопели и обернулись на голос. Никогда прежде им не доводилось слышать, чтобы «дурная толкиенистка», как Гордееву называли за глаза, кричала на кого-либо. Обычно она просто не замечала окружающих, воображая себя не то эльфом, не то еще кем.

– Заткнитесь! – повторила Настя. – Личная жизнь Ксюши вас не касается. А завидуйте молча, а то выглядите идиотами.

– А кто это у нас такой умный? – подбоченилась Литовцева. Она наслаждалась своим торжеством и даже распухла от радости.

– Я, Танечка, всего лишь я, – ехидно бросила Настя. – Иди сюда, – обращаясь ко мне, добавила она, указала на соседний с ней стул и, схватив меня за руку, заставила на него сесть. Я послушно опустилась рядом с подругой, стараясь выглядеть так, будто на мнение разбушевавшейся толпы мне плевать.

К счастью, через минуту в класс вошел учитель, строгий Дмитрий Владимирович, которого все боялись, но уважали за непредвзятость. Он быстро оценил ситуацию и, как только прозвенел звонок, вызвал к доске Литовцеву, которая с треском провалилась, схлопотав очередную двойку. За ней последовал черед Зотовой, а потом Фирсовой. В этот день по математике были пары у всех, кроме меня и Насти. Гордеева знала ответы на все вопросы, а меня Дмитрий Владимирович не вызвал, видимо, пожалел.

Звонок на перемену стал для меня похоронным звоном. Как только шумная компания высыпала в коридор, насмешки посыпались с новой силой. Каждый встречный норовил мне что-то сказать, и почему-то ни одного приятного комментария не последовало.

– Пойдем, –

Настя уверенно взяла меня за руку и потащила к женскому туалету. Там она быстро задвинула щеколду, изолировав нас от вереницы злобных сплетников.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я свою спасительницу. – Слушай, то, что обо мне говорят, это не совсем правда…

Я толком не знала, что именно донесла до широких масс Зотова, но не сомневалась в одном – правды там ни на грош.

– А ты знаешь хоть, что говорят? – словно прочитав мои мысли, усмехнулась Гордеева и водрузила свою пухленькую задницу на обшарпанный подоконник.

– Догадываюсь, – пробурчала я, скидывая рюкзак прямо на пол и прислоняясь к стене. Я чувствовала себя невыспавшейся и разбитой.

– Без понятия, кто это все начал…

– Зотова, – пояснила я.

– Хорошо, Зотова так Зотова. Она вчера обзвонила половину школы и сообщила… Ну, короче, что в субботу видела тебя с одним мужиком на дорогущей тачке, а в воскресенье совсем с другим и тоже на крутой машине. И оба раза на заднем сидении… Ну, короче, понятно, – неуклюже закончила Настя, смущаясь, что пересказывает чужие сплетни. Я вдруг отчетливо почувствовала, что Гордеевой страшно интересно, что же было на самом деле. Мне не хотелось рассказывать правду никому, но Настина преданность заслуживала откровенности. И я решилась…

– Зотова действительно видела, как я в субботу выходила из «ягуара». – Подруга возбужденно выдохнула. – А в воскресенье – из «мерседеса», – не обращая внимания на ее реакцию, продолжила я. – Только ничего предосудительного я там не делала, даже не целовалась. И мужчина в обеих машинах был один и тот же. И это вовсе не свидание было. А деловая встреча. Я… В общем, я нашла фотографа и сделала снимки для журнала, а парень, который провожал меня, просто его друг.

– Ясно. – Настя выглядела обманутой в своих ожиданиях. Не знаю, что она напридумывала, но явно что-то более романтичное и захватывающее, ну, или грязное и нецензурное. – Значит, все-таки придумала, как стать моделью.

– Да, – я расплылась в улыбке. – И это восхитительно. Когда камера смотрит на тебя… Это лучшее ощущение из всех.

– Не могу судить, я не фотогенична, – пожала плечами Настя. – Ладно, идем, звонок вот-вот прозвенит.

Весь день Гордеева не отходила от меня ни на шаг. Она затыкала рты всем, кто пробовал накинуться на меня с очередной порцией оскорблений. Получалось у нее мастерски. Иногда она кричала, с кем-то заводила совершенно постороннюю тему, а иных крыла пятиэтажным. По дороге домой я впервые в жизни осознала, что наконец-то у меня появилась настоящая подруга, которая не завидует мне и плевать хотела на общественное мнение.

Вечер понедельника, а за ним и весь вторник тянулись, словно в сутках было не двадцать четыре, а все сто четыре часа. Я то и дело глядела на часы, торопя минуты, но стрелки будто приклеились к циферблату. Я ждала, сама не знаю чего. Ну, помимо встречи с Басаргиным и похода в модельное агентство. Я надеялась, как бы глупо это ни звучало, что снова встречу там Женю. Он же сказал при нашем прощании «до встречи», а не «прощай».

В среду я первым делом подбежала к телефону и набрала номер Севы. Мне ответили далеко не сразу. Пришлось ждать гудков пятнадцать, и, когда я уже собралась вешать трубку, сонный голос моего фотографа пробасил что-то маловразумительное, больше всего походившее на «алло». – Э… Сева… – Я как-то сразу растерялась. – Это Ксюша. Вы просили позвонить в среду утром по поводу моих фотографий. – От неловкости я опять перешла на «вы».