Первый долг
Шрифт:
Я, черт побери, обещаю это.
Пришло время поохотиться.
Конюшня была пуста, кроме лошади Кеса для игры в поло, призового чистокровного жеребца моего отца Блэк Плейг (прим. пер. Черная Чума) и моего черного мерина «Флай лайк зе винд» (прим. пер. Быстрый как ветер). Это было его имя для выставок и охоты. А вообще у меня было другое имя для него.
Вингс (прим. пер. Крылья).
Потому что езда на нем позволяла мне улетать подальше отсюда и находить маленький проблеск свободы.
Нила
То же самое я заставлю сделать и ее, как только найду.
В тот момент как увидел меня, Вингс навострил свои вельветовые ушки, а его металлические подковы застучали по булыжнику, усыпанному сеном.
Конюх появился из стойла, где он очищал навоз.
— Сэр?
— Оседлай его. Я планирую выехать через пятнадцать минут.
Я сказал ей, что дам фору в сорок пять.
Я пожал плечами.
Не было никакого смысла давать ей больше времени. Ее стопы будут кровоточить от бега босиком. Ее кожа будет травмирована из-за той смехотворной болезни, с которой она борется.
Вопреки тому, что она обо мне думала, я не был монстром.
Она нужна мне сильной.
Плюс ко всему, я мог бы предоставить ей часы и дни на ее стремление добраться цели, но она никогда не достигнет границы.
Я понимал это целиком и полностью.
Я знал это, потому что находился в точно такой же ситуации, как она, только она бежала летом, а я в середине зимы. Тренируйся, как он любил говорить. Развивай мужественность, поучал он меня. Скользи по снегу, который впоследствии превращается в лед, опадая с ветвей и стебельков. Используй внутреннюю, скрытую часть себя, чтобы найти границу владений или заплати цену за неудачу.
Три дня я бежал, петлял и полз. За три дня я так и не нашел границу.
Я был найден так же, как я сегодня найду Нилу. Нет, не с помощью трекера или GPS, или даже камер, которые расположены по всему периметру владений.
Нет. У меня есть средство получше.
Мои губы сложились в коварную усмешку, когда я прошел со двора до постройки конуры. Я звонко свистнул, прислушиваясь, как мои питомцы царапают стены своего жилища и возбужденно поскуливают. Затем одна за другой собаки стали выбегать из своей конуры, прыгая друг на друга, извиваясь, будто они на электрическом стуле.
Я возвышался над ними, позволяя щенкам радостно прыгать вокруг моих ног. Их было одиннадцать, если быть точным, у каждого из них острый слух, чувствительный нюх, кроме этого они обучены охоте.
Оставив собак обнюхивать двор, я направился в специально отведенную комнату, где хранился корм,
Я погладил руками одеяло, которым была накрыта Нила.
Мой член дернулся в возбуждении, воспоминания пронзили меня, когда я подумал, какая она была потерянная и молоденькая с соломой в волосах и заплаканными глазами. Она извивалась на моих пальцах, словно развратная шлюха. Ее бедра толкались на мои пальцы, как будто она была рождена для удовольствий.
Мои яйца изнывали от желания освобождения. Черт, мне нужно было кончить. Дважды за сегодня она подвела меня к самому краю, но в самом конце разрушила момент освобождения.
Это был не я: я никогда не был настолько возбужденным, и мой разум не был настолько затуманен желанием. Я не мог мыслить здраво.
Как только я настигну ее, я возьму ее. К черту долбаные правила.
Мой внутренний голос не давал мне покоя, он нашептывал мне:
Ты думаешь, она захочет тебя, зная, что ты собираешься сделать с ней?»
Этот вопрос поймал меня в ловушку, вцепившись в меня острыми клыками.
Я замер
Что, бл*дь, за странный вопрос возник? С чего это?
Никогда прежде у меня не возникало таких сложных вопросов. Я сжал руки в кулаки, я никогда не рассуждал и не задумывался о чужом благополучии. Меня никогда не учили и не показывали, как это... испытывать сострадание. Самым близким другом мне приходился младший брат Кестрел. Он каким-то чудом избежал влияния Брайана Хоук. Кес воспитывался нашей матерью. Да, сохранит Господь ее душу.
И Дэниель.
Он воспитывался долбаным психопатом, который был нашим дядей, впоследствии мой отец убил его за то, что тот всячески издевался над нами на протяжении многих лет.
Не в первый раз я задумывался, что вся моя семейка была закоренелыми долбанутыми шизофрениками.
В конце концов, ничего из этого не имело особого значения. Ни наследие, ни судьбы, ни долги.
В тот момент, когда Нила кончила у меня на языке, она стала принадлежать мне. Не моей семье. А только мне.
В конечном итоге она должна отплатить мне за удовольствие.
Покачав головой, я собрал седельную сумку и сложил все, что мне понадобится, внутрь. С каждым предметом, который я собирал, мое сердце то оттаивало, то снова обдавало морозным холодом. Снежный покров, который застилал мое сердце, становился все толще с каждым следующим ударом. Пока льдистая корка блестела и покрывала мою душу, тишина от моих разрозненных мыслей становилась все глубже и глубже, пока все слабости, которые бушевали в моей душе: идеи побега и изменнические мысли по поводу предательства моей семьи не рассеялись, словно дымка над водой.