Первый из первых или Дорога с Лысой горы
Шрифт:
Мордовороты же с кирпичными подбородками, по самой последней моде причесанные, с рациями в руках и, наверняка, вооруженные, были Александру Александровичу не только не знакомы, но и неприятны. Чудилась за ними Дикообразцеву некая тень фантастической цитадели. Мрачной и неодолимой.
Оторопевший Дикообразцев не сразу, но вспомнил об алой картонке и продемонстрировал ее мордоворотам.
Этого хватило вполне. И Дикообразцев вошел в низкий холл «Полноводной», где его немедленно подхватил под руку Офиген Бармалеевич Кислючий, первый заместитель головы
Впрочем, от первого замголовы у половины города животы болели.
— Наконец-то! — Бармалеич увлек Дикообразцева в глубь холла, подальше от оживленного пути от двери к лифту и лестнице. — Я тебя заждался!.. Ну рассказывай, как он? что?
Не ожидавший подобной встречи Дикообразцев спросил:
— Кто?
Кислючий вытаращился на него и засопел недовольно:
— Как это кто? Имп, разумеется! Ты ведь с ним на «мерседесе» катался? — Кислючий считал верхом демократизма то, что он обращался ко всем, за исключением самого городского головы, на «ты».
А вы как узнали? — окончательно вывел его из зыбкого равновесия Дикообразцев.
Замголовы аж подпрыгнул. Экая бестолковость!
— Да как же я мог не узнать?! Нам из Москвы, из Кремля, специальный факс прислали о том, что Главный сам назначил этого Импа президентом фестиваля. Пред ставляешь, какое этому значение придается, если таким вопросом занимается глава государства!.. В том же факсе было сказано, что первым делом Имп встретится с тобой и обсудит все детали… Ну я, как факс поступил, так сразу к тебе, сюда, хотел проинструктировать, чтобы ты из американца деньжат побольше выжал. А мне говорят, ты уехал на импортном «мерседесе». С кем уехал, никто не знает. Но что тут, собственно, знать? Все и так ясно.
Поэтому прекрати прикидываться, время для шуток неподходящее, и выкладывай все…
Конечно, рассказывать надо было. Однако — что? Дикообразцев и представить не мог.
Не признаваться же в самом деле, что он не помнил, о чем шла речь во время поездки на лимузине! Забавно…
Ответ проявился у Дикообразцева в голове сам собою. И Александр Александрович заговорил голосом многозначительным и таинственным:
— Если в двух словах, то американец оказался вполне нормальным, я бы даже сказал, вполне нашим мужиком.
Не выпендривается, без гонора и вроде бы с головой.
Все, что его интересовало, мы обсудили, и он остался доволен. Претензий у него к нам никаких. Так, мелкие пожелания. Что касается денег, — Дикообразцев накло нился к замголове, — то он сказал, что готов инвестиро вать столько, сколько нам потребуется. Он, мол, наме рен обосноваться в Твери надолго.
У Кислючего отлегло. Ему стало так хорошо, словно карманы его уже распухли от буржуазных купюр.
— Серьезно? — на всякий случай переспросил он.
— Абсолютно! —
Замголовы заозирался, словно кто-то мог подслушать их разговор:
— Ты об этом особо не распространяйся, понял? — Кислючий понизил голос. — Ни-ко-му! Надо как следует обмозговать, куда в первую очередь следует направить его инвестиции. Чтобы не прогадать. С наибольшей пользой для города!
Кислючий задумался… Зарплату руководящим сотрудникам управы поднять надо? Надо. Мебель в кабинетах уже месяц как не меняли? Поменяем. Автопарк управы требует обновления… Да мало ли неотложных дел! Ладно, решим.
Взгляд замголовы вернулся из заоблачных далей к Дикообразцеву:
— Значит, так… Импа этого я пока полностью пору чаю тебе. Выжми из него все, что только сможешь. И помни, жители нашего города смотрят на тебя с наде ждой!.. Ну а уж всей московской братией мы займемся сами.
От недоброго предчувствия Дикообразцеву сделалось кисло:
— Какой еще московской братией?
Дело в том, что никем из имеющих отношение к фестивалю городские власти заниматься не собирались, перепоручив их исполнительной дирекции. Она проводит фестиваль? Вот пусть и крутится! Или, как сформулировал голова городской управы, «пусть управляет всем спектром палитры фестивальных проблем». От минеральной воды на банкеты до приема гостей и участников.
И вдруг Кислючий заявляет, что займется какой-то московской братией. С чего это вдруг? Что за братией?
— Да ты что, Сан Саныч, не в курсе? — не поверил замголовы. — К нам с минуты на минуту нагрянет целая толпа депутатов, министров и еще черт знает кого, а ты, исполнительный директор, не в курсе?
К Дикообразцеву вернулись хладнокровие и спокойствие. Он чувствовал себя так, словно сказанное Кислю-чим новостью для него не было:
— А-а-а, вы про них? Конечно, заниматься такими гостями должна управа.
— Естественно! — Кислючий расправил плечи, как орел расправляет крылья перед тем, как сорвется с обрыва… Ему не нравилось, что Девелиш Имп как бы возвысил Дикообразцева, встретившись в первую очередь с ним. Слишком жирно для Сан Саныча. Но ничего… — Вот я и пошел заниматься ими. А ты двигай фестиваль. До скорого!
И Кислючий заторопился к парадному входу.
Пробурчав несколько не самых ласковых слов в адрес Кислючего, Дикообразцев поднялся к себе в кабинет и расположился за рабочим столом.
Расположился и сам себе не поверил.
Если он правильно помнил, то, направляясь встречать сэра Девелиша Импа, оставил на столе полнейший бардак, кучу неподписанных и необработанных бумаг. Очень важных. А сейчас…
Арифметический порядок на столе волей-неволей наталкивал на мерзкую мысль, что кто-то, пока неустановленный, рылся в его бумагах, хозяйничал здесь без него и до чего дохозяйничался, неизвестно.
А вдруг что-то пропало? А если…
Милицию, надо вызвать милицию! Пусть разберутся, пусть найдут и установят этого пока неизвестного.