Первый кадр 1977
Шрифт:
«Что ж, длинный путь начинается с первого шага. Так кажется говорят. И мы этот шаг с путешественником из будущего сделали. И это хорошо. Какой следующий шаг?.. ЭВМ и ракетные двигатели?.. Ладно, будем думать, кому и как передать эту стратегическую информацию,» — размышлял о следующих действиях Николай Анисимович выходя в коридор к уставшей от ожидание свите.
Распрощавшись с Мониным министр сел в автомобиль и приказал ехать домой.
— Серёжа, как завезёшь меня, вернись в министерство и передай Егорову, что инспекция в Калининград отменяется.
Товарищ министр не знал, что в этот день, был сделан и ещё один шаг…
Ростовская область. Семь часов утра.
— Пивоваров! Ты тут? — крикнул подполковник, заходя в неприметный деревенский дом.
— Да, товарищ подполковник. Здесь.
— Ага, вот ты, где, — сказал подполковник Смирнов и увидев труп вскрикнул: — Ой ё… Почему он такой? Что с ним случилось?
— Да тут много чего… — ответил криминалист
— Что это у тебя в руках?
— Предсмертная записка, товарищ подполковник.
— Ну-ка, прочти, что там.
— «Товарищи я мразь, подонок и тварь. В моей смерти прошу никого не винить. Я ухожу добровольно, истязая себя, как только можно, чтобы хоть немного попытаться вырваться из ада. Простите меня люди!» — зачитал текст криминалист.
— Вот это да… Кем ты говоришь он работал?
— Учителем в школе.
— Ну и учитель. Что же он такого натворил, что просит прощения у всех людей?
— Даже не знаю товарищ подполковник, — ответил криминалист. — участковый говорит, что ни по месту работы, ни по месту жительства у потерпевшего конфликтов не было. Вёл этот учитель обычный образ жизни и не в чём предосудительном замечен не был.
— А где кстати участковый? Чего-то я его не вижу.
— Наверное дальше соседей пошёл опрашивать.
— Тогда, что же произошло? — риторически задал вопрос Смирнов разглядывая, то что осталось от человека.
— Не могу знать.
— Так как говоришь он умер-то?
— Сейчас рано, что-то утверждать наверняка, нужно дождаться вскрытия и взять соответствующие анализы.
— Давай не «юли». Экспертиза экспертизой, но в первом приближении ты же как эксперт можешь сказать. Это самоубийство?
— Скорее всего да, товарищ подполковник. Чужие пальчики и следы пребывания кого-то в доме ещё, кроме потерпевшего, не обнаружены.
— Ух, хорошо, — сказал тот вытерев лоб. Хорошо, это было, потому, что «лишний» «висяк» ему был нужен как «собаке пятая нога». К тому же, если окажется, что это было не самоубийство, а убийство, да у тому же такое изощрённое, то это будет ЧП союзного масштаба. На такое жестокое преступление наверняка слетятся все шишки из Москвы, которые его по головке не погладят. —
Криминалист достал сигарету закурил и глубоко затянувшись сказал:
— Моё мнение таково… День назад, потерпевший пришёл суда и в своём рюкзаке принёс разные инструменты для самоистязания. Начал он с того, что небольшими глотками стал пить уксусную кислоту…
— Ухх…
— Далее, уже в муках, он вколол в себя обезболивающее и установил на стол мясорубку, после чего стал перемалывать пальцы левой руки…
— Оххх…
— Затем, перемолов часть руки, гениталии и обе ступни, он сел на приготовленное ведро с частично вырезанным дном в котором сидела крыса и лежала солома. Хорошенько привязал ведро к ягодицам и поджог…
— Уй ёёё…
— Крысе было некуда деваться, и она стала грызть потерпевшего внедряясь в его плоть всё глубже и глубже пока не вылезла через живот.
— Ай б**….
— Когда это произошло, потерпевший вероятно потерял сознание, но когда очнулся, то сразу же отрезал себе уши, нос и выколол глаза.
— О***…
— Затем, облил себя кислотой, бензином и поджог.
— Ё*** в ***!!
— Ну да. Вероятно последнее и привело к смерти.
— Какой кошмар… — проговорил подполковник Смирнов, вновь вытирая пот со лба, который вспотел от таких жутких подробностей. — И как звали покойника?
— Не помню. Надо в протоколе у участкового посмотреть. А фамилия у трупа — Чикатило.
Глава 12
Внимание!
Уважаемые Читатели, в 10 главе произошло небольшое изменение. Оно отмечено синим цветом.
Если в двух словах, то ГГ просит компаньона привезти музыкальные инструменты, для съёмок клипа.
Москва. Редакция журнала «Огонёк». Восемь часов утра.
— Ну, что там? Получается впихнуть? — спросил главный редактор своего зама.
— Нет, — ответила Ольга Ивановна. — Никак третий не лезет.
— Что же делать? Хочется ведь впихнуть и третий роман. В смысле отрывок из него.
— Может речь Леонида Ильича Брежнева, чуть урежем? — беззаботно предложила заместительница и главред мгновенно поперхнувшись надолго зашёлся кашлем, при этом пытаясь понять дура она или просто ё***?
Чуть оклемавшись Саламатин Евгений Владимирович спросил у Ольги Ивановны, как та себя чувствует. Та ответила, что отлично себя чувствует и тогда главред попросил её больше такой фигни, как урезание слов генералиссимуса, в его присутствии не предлагать.
Заместительница фыркнула в ответ и ещё раз посмотрев на свёрстанный журнал, сказала:
— Ну раз не хотите ничего урезать, то тогда следующий роман придётся переложить на потом.
— Тут я думаю вы правы, — согласился с подчинённой редактор и услышал в ответ безразличным тоном:
— Надеюсь, редакции других журналов нас не опередят.
— То есть как? — несказанно удивился Саламатин.
— Да очень просто. Они ведь тоже прочитают романы. Прочитают и поймут, что истории, рассказанные в них великолепны. Поэтому они наверняка захотят их напечатать в своих журналах.