Первый командир, версия для конкурса
Шрифт:
– Хорошо. Показывай ключ, посмотрим вместе рукописи и решим.
А вот это уже настоящий повод для паники! Снимать копии с толстенной стопки бумаг - дело не на час, не на день. Значит, командир не намерен возвращаться туда, где их ждёт Горюнов с "языком". Они не пойдут обратно через фронт. И судьба самого Митьки... Хотя он поклялся Рэму, что никому ничего не расскажет... Но сбежать не дадут, а постоять за себя, кажется, нечем.
– Что с этим, твоим?
–
– Под обещанием, и нужен мне живой, - твёрдо отвечает Рэм.
– Ты взял обещание, ты вернёшь. А мне лишние свидетели ни к чему, - долговязый швыряет Митьке в лицо клубок тьмы, и мир гаснет.
Муравей забрался за шиворот, рука затекла, бок стынет от сырой земли. Митька открыл глаза и увидел профиль своего командира на фоне предзакатного неба. Рэм сидел, чуть откинув голову назад, прикрыв глаза. С таким усталым и, в то же время, умиротворённо-довольным видом, будто только что сдал трудный экзамен. Рыжий мальчик, как назвал его Горюнов, почти ровесник Митьке... Нет, почуял взгляд, обернулся, прожёг своими углями насквозь:
– Очнулся? Сейчас заберём Горюнова с немцем и пойдём домой. Сделаю портал сразу к Жмене, на нейтральную полосу. Там уже времени поговорить не будет, а ты заслужил разговор. Задавай вопросы.
Митька подбирает руки-ноги, садится, озирается - они на выгоне у пруда, между усадьбой и мёртвой деревушкой. Голова трещит, будто от души хряснулся затылком. Или хряснули...
– Рэм, что это было?
Командир хохочет взахлёб, такое у него замечательное настроение. Мотает головой, мол не могу ответить на такой дурацкий расплывчатый вопрос. Митька подбирается и собирается.
– Кто вы такие? Ты, Ромига-Чернов, Евагрий, Медяна, которая спрятала ларец?
– Бывшие, - сквозь смех говорит Рэм. В вечернем свете его короткие волосы, брови, ресницы сверкают как живое пламя.
– Прежние хозяева этой земли. Те, кто жил здесь до вас, челов, а теперь... В общем, тоже живут, но очень тихо и незаметно.
– Бывшие? Баре, что ли?
– не понимает Митька.
– И почему ты говоришь "челы", что это значит?
– Челы - это ты, мой юный приятель, и все твои распрекрасные сородичи: белые, чёрные, жёлтые, серо-буро-малиновые в крапинку. Всё так называемое человечество. Вы считаете себя первыми и единственными разумными в этом мире. А между тем, до вас Земля принадлежала нам, чудам, - Рэм уже не смеётся, а грозно, как танк, нависает над Митькой.
– Мы владели Землёй, а потом вы захотели её себе. Всю целиком. Как фашисты хотят сейчас
Лютая, испепеляющая ненависть в глазах Рэма, и Митька сжимается в комок, прячет взгляд.
– Ты, чел, одной крови с теми, кто убивал моих родичей. Но и с теми, кто сжёг эту деревню, ты тоже одной крови. Ты, русский, и любой немец, вы оба - челы. Вы все для меня одно. Понимаешь?
Распрямиться почти так же трудно, как под обстрелом. И всё-таки Митька смотрит Рэму в лицо и задаёт следующий вопрос:
– Тогда почему ты сказал, что сражаешься на нашей стороне, против фашистов?
– Потому что я действительно сражаюсь на вашей стороне против фашистов. Потому что от исхода вашей, мать её, войны зависит безопасность последнего убежища чудов. И за это я вас ещё сильнее ненавижу. Трусов за то, что воюют плохо, героев за то, что слишком живо напоминают мне о нашем поражении. Всех вместе за то, что понаделали серьёзного оружия. Исхитрились! Даром, что отвергли магию, извели своих магов. Да, Митька, ты тоже бывший. Ошибка природы, обсевок в поле. Твоё место рядом с нами. У челов не научишься ничему, кроме примитивного морока и пары-тройки фокусов. А главное, колдовскую силу не раздобудешь, - Рэм выудил откуда-то и подбросил в воздух знакомый Митьке браслет. Штуковина блеснула на солнце и приземлилась обратно на ладонь командира.
"Сам же учил, Рэм! Когда в тебя целятся, смотри в глаза, а не на оружие. Когда зовут на приманку, тем более смотри в глаза охотнику. Да, мне стыдно, я чувствую вину за древнее душегубство, о котором ты, похоже, не врёшь. И я побаиваюсь тебя, потому что ты сильнее. Но это не повод вить из меня верёвки!"
– Командир, скажи прямо, к чему ты ведёшь? Чего ты от меня хочешь?
– Твоего решения. Пойдёшь со мной в убежище учиться колдовству? Или останешься на фронте, рядовым среди обычных челов?
– Долго учиться?
– Несколько лет.
Митька снова сжимается в комок, закрывает глаза. На этот раз не от страха: нужно сосредоточиться и подумать. Хотя решение уже вертится на языке: "Это моя земля, это моя война, и воевать колдовством здесь не очень сподручно. Значит, не хочу терять время. Может быть, когда-нибудь, после нашей победы".