Первый контакт. Назад в СССР
Шрифт:
Но я быстро об этом забыл. Мое внимание привлекла железная банка из-под индийского чая, стоящая на подоконнике. Рядом с ней висел отрывной календарь, на котором красным были отмечены некоторые числа с подписью «отдать деньги тете Зине! СРОЧНО ИЩИ ДЕНЬГИ!».
Ага, значит, я квартирант! И, судя по всему, у весьма колоритной хозяйки-спекулянтки. Интересно, что за фрукт эта тетя Зина? Наверняка та еще бизнесвумен советского разлива.
Я плюхнулся на старенький диван, пружины которого жалобно скрипнули под моим весом. Запрокинув голову, я уставился в потолок, с которого
Завтра первый рабочий день младшего научного сотрудника. Интересно, что меня ждет? И как я, черт возьми, буду скрывать свои знания из будущего если желание показать на что я способен слишком огромно? А вдруг эта квартира напичкана жучками, и каждое мое слово записывается… Как бы успеть сделать больше одной технологии или заполучить конспекты для изучения…, но после этих нервных дум, я быстро и незаметно для себя провалился в сон…
Бац! Я резко открыл глаза. Солнечный свет заливал комнату через незашторенное окно. Удивительно, но несмотря на то, что я уснул на диване, ничего не болело. Ни спина, ни шея — ничего. Вот она, молодость.
Взгляд упал на будильник — маленький, зелененький, с красной кнопкой сверху. Точь-в-точь как тот, что стоял у моих родителей в детстве. Но улыбка мгновенно сползла с лица, когда я увидел время.
— Десять часов?! — крикнул я. — Черт, черт, черт! Я же должен был быть в институте в восемь!
Я вскочил с дивана, лихорадочно оглядываясь в поисках одежды. К счастью, вещей у Алексея было немного. Я схватил первую попавшуюся рубашку, которая показалась мне относительно чистой, натянул брюки и, прыгая на одной ноге, начал надевать ботинки.
Расческа! Где здесь расческа? А, к черту! Я взъерошил волосы руками и бросился к выходу. На секунду задержался у зеркала — из него на меня смотрел взъерошенный молодой парень с диким взглядом. Ну, с богом…
И тут я столкнулся с ней!
— Лешенька, куда ж ты так несешься? А деньги-то за квартиру? — пропела она, хитро прищурившись
А вот и тетя Зина собственной персоной. Невысокая полная женщина лет шестидесяти, с ярко накрашенными губами и в цветастом халате, преградила мне путь. И моя догадка что я квартирант… как всегда прав!
— Тетя Зина, простите, я на работу опаздываю! Вечером, все вечером! — выпалил я, пытаясь проскочить мимо нее.
— Ну-ну, смотри у меня, — погрозила она пальцем. — А то ведь могу и выселить. У меня очередь на комнату, знаешь ли. Вон, инженер с завода предлагал… он точно платить будет вовремя!
— Обязательно, тетя Зина! Я все отдам! — крикнул я уже с лестницы, перепрыгивая через две ступеньки.
Выскочив на улицу, я на секунду замер, оглядываясь. Куда бежать? Где этот чертов институт? И тут меня осенило — я же понятия не имею, куда мне нужно! В панике я хлопнул себя по карманам и с облегчением нащупал бумажку что дала мне милая Неля. Развернув ее трясущимися руками, я увидел адрес, записанный красивым почерком Нинель.
— Так, улица Вавилова… это же где-то в районе метро «Академическая»!» — вспомнил я. Слава богу, география Москвы за полвека не слишком изменилась.
Я бросился к метро,
Выскочив из метро на станции «Академическая», я помчался к зданию НИИ-4, которое возвышалось вдалеке — массивное, с колоннами и лепниной. Вокруг института кипела жизнь: студенты с папками спешили на занятия, солидные ученые в очках неторопливо прогуливались, обсуждая что-то важное.
У входа в массивное здание из серого гранита, увенчанное красной звездой, я заметил Нинель. Она нервно теребила край своего строгого костюма цвета маренго (гоубовато-грязноватый), то и дело поглядывая на массивные часы «Победа» на запястье. Её глаза были красными, словно она сдерживала слезы. Увидев меня, она всплеснула руками:
— Алексей Николаевич! Ну что же вы? — В её голосе слышалось облегчение пополам с отчаянием. — Вы хоть понимаете, что подводите других своими опозданиями? Меня же с работы снимут за такое!
— Простите, я… — начал было я, но она перебила:
— Молчите! Нас ждёт Игорь Степанович, и он в ярости. Если нас выгонят из проекта, как он этого и хочет… я даже боюсь представить, что будет…
Мы быстро направились к проходной, где два дюжих сотрудника КГБ в форме внимательно изучали каждого входящего. Один из них, с лицом, словно вырубленным из камня, долго вертел в руках мой наспех выписанный пропуск, сверяя его с какими-то списками.
— Товарищ, вы уверены, что имеете допуск? — спросил он, прищурившись.
— Он со мной, — вмешалась Нинель, её голос дрожал. — Петрова, старший научный сотрудник. Вот мой пропуск.
Охранник ещё раз смерил меня подозрительным взглядом, но всё же кивнул:
— Проходите. Но чтоб без фокусов!
Нинель почти бегом вела меня по длинным коридорам. Стены были увешаны плакатами: «Наша цель — коммунизм!», «Советская наука — самая передовая в мире!», портретами Королёва, Курчатова и других светил советской науки. Мы миновали несколько постов охраны, где вооружённые автоматами солдаты внимательно проверяли наши документы.
— Вот здесь мы работаем, — сказала Нинель, остановившись перед массивной стальной дверью с табличкой «Особый отдел. Посторонним вход воспрещён».
Она провернула свой ключ, раздался писк, и дверь с шипением отъехала в сторону.
— Без меня вам не зайти и не выйти… надеюсь это пока. — сообщила она. — Ключи вам еще не положены.
Я молча кивнул и вошел.
Лаборатория поражала своими масштабами: огромные столы, заваленные чертежами и деталями, мерно гудящие ЭВМ «Минск-22» размером с небольшую комнату, колбы и пробирки всех форм и размеров. В воздухе висел лёгкий туман от паяльного дыма. Группа учёных в белых халатах склонилась над каким-то прибором, горячо обсуждая его работу.