Первый курс
Шрифт:
– Хорошо, и что ты предлагаешь? – спросил Иван, все еще до конца ни в чем не убежденный.
– Затаиться. Осмотреться. И только потом – действовать. Может – и в ФСБ пойти. А может, и нет. Не сходится тут что-то все-таки. Нет, не сходится… – задумчиво повторил он.
– А по-моему, все как раз сходится… – проговорил Голицын. – Ну ладно, может, ты и прав, под горячую руку попасть не хотелось бы. Так, значит, что, уходим в леса?
– В леса? – Соколов с нескрываемым удивлением посмотрел на друга. –
– В Москву?! – тут уже пришел черед изумиться Ивану. – Ты же сам только что сказал, что сдаваться рано!
– Никто и не говорит о том, чтобы сдаваться. Сам-то как думаешь, где нам будет проще затеряться – в многомиллионном городе или в этой дыре, где все друг друга знают? – Глеб махнул рукой в сторону окна.
– Ну…
– Здесь, в провинции, каждый новый человек на виду, – не дал ему времени на обдумывание ответа Соколов. – А в Москве таких как мы с тобой – сотни тысяч. Пойди, вычисли. Если, конечно, вести себя по-умному, – добавил он.
– Может, оно и так… – не слишком уверенно протянул Иван. – Только там и копов под стать числу жителей будет. ФСБ-шники, опять же… Может, все-таки, укроемся в лесу?
– Партизанской романтики захотелось, – невесело усмехнулся его друг. – Ну да, в лесу копа встретить, наверное, сложнее. Если только они не пошлют солдат прочесать окрестности. А, кстати, могут. Но ты мне, главное, вот что скажи: как ты собираешься в лесу собирать информацию? Телевизор себе в землянку проведешь? Или газету выпишешь?
– Ну… Будем иногда выбираться в город…
– Вот там-то нас и возьмут. Раз на второй-третий. Нет уж, друг мой, – он положил руку на плечо Ивану, – едем в Москву, другого пути лично я не вижу.
– Не видит он… – проворчал Голицын. – Ты вообще когда в последний раз в Москве-то был? – резко спросил он.
– Тогда же, когда и ты, – хмыкнул Соколов. – Первого сентября – когда в Школу вылетали.
– Ты по городу много ходил? В метро ездил?
– Ну а как же!
– А теперь скажи, – торжествующе произнес Иван, – сколько раз у тебя за это время паспорт спросили?
– Ну, раза два-три, а что?
– А то, что нам с тобой сейчас хватит и одного раза!
– Хватит, – невозмутимо кивнул Глеб. – Если только до этого дойдет.
– Дойдет, – уверенно заявил Голицын.
– Дойдет, если не предпринять кое-каких превентивных мер, – спокойно возразил Соколов. – А мы с тобой их как раз предпримем.
– И что же это за меры такие? – с подозрением буркнул Иван. – Поделись секретом – гости с Кавказа тебе памятник при жизни поставят!
– А вот такие, – Глеб запустил руку в свой пакет и вынул из него какой-то маленький сверток. – Знаешь, что это такое?
– Тюбетейка какая-то… – проговорил Голицын, глядя, как друг
– Сам ты тюбетейка! Это называется кипа! Национальный головной убор правоверных иудеев. Я как их увидел на рынке – так меня словно осенило. На-ка, примеряй, – Глеб протянул ему одну из шапочек.
– Нафига? – спросил Иван, машинально беря в руки кипу.
– Это наш с тобой пропуск-«вездеход», – Соколов водрузил вторую шапочку себе на макушку. – Тут специальная прищепка – приколи к волосам, а то соскочит.
Перевернув кипу, Голицын и правда заметил прикрепленное к ее краю приспособление вроде женской заколки-невидимки.
– Знаешь, Глебушка, – проникновенно проговорил он, поворачиваясь к другу. – По-моему, у тебя от всех этих переживаний крыша поехала.
– Напротив, – улыбнулся Соколов. – Давно мой мозг не был столь светел. Так и сыпет гениальными идеями.
– Сам посуди, – попытался спокойно рассуждать Иван. – Идем мы с тобой в этих – как их? – кипах. Навстречу коп. Что, по-твоему, он сделает?
– Пройдет мимо, – пожал плечами Глеб. – Может, конечно, проводит взглядом – если не в меру любопытным окажется, но скорее, наоборот, отвернется.
– Отвернется? Это еще почему?
– Да связываться не захочет. Бабок с нас не срубить, а на скандал нарваться – как нефиг делать. Оно ему надо?
– Ну, не знаю…
– Зато я знаю. Поверь, знаю, о чем говорю. Если у копов не будет четкой установки искать еврея в кипе – с их стороны нам ничего не грозит.
– Ну, хорошо, допустим… А если какие-нибудь скинхеды?
– А что – скинхеды?
– Ну… побьют…
– Пусть попробуют, – усмехнулся Глеб. – Да и не стоит преувеличивать эту опасность. Они все больше по таджикам, вьетнамцам… Иногда могут осмелиться на одинокого кавказца. А на нас, бедных евреев, – он еще раз усмехнулся, – разве что обыватель косо смотрит. Так он, типа, безобидный.
– Ты в зеркало когда последний раз смотрел? – не смог сдержать улыбки Иван. – Бедный еврей! Курносый и белобрысый!
– Э, мы, евреи, тоже разные бываем, – ответил на улыбку Соколов. – Кто-то белобрысый, а кто-то, как ты – шатен.
– Я?!
– Ты, ты. Давай, поц, помогу кипу пристегнуть.
– Ну, что, пошли? – спросил Иван, вынув ключ из зажигания и не удержавшись от того, чтобы напоследок еще раз скосить глаза на салонное зеркало заднего обзора. По его мнению, вид у него был скорее как у переодетого в светское платье сошедшего с ума Папы римского, чем как у сына Сиона.
– Сейчас, еще одно, – рука Глеба вновь погрузилась в пакет. – Надо еще оставить на месте преступления инструкцию по управлению «Боингом» на арабском языке.