Первый линзмен
Шрифт:
Под воздействием этих невообразимых потоков энергии защитные экраны поглощенных цилиндром кораблей вспыхнули всеми цветами радуги и тут же поблекли. Через несколько микросекунд броневые пластины корпусов, сделанных из самых прочных материалов, известных к тому времени, тоже оказались разрушенными. Теперь деструкционные лучи вгрызлись в ничем не прикрытый металл внутренней обшивки, пронизывая суда насквозь.
Детонация атомных боеголовок в корабельных арсеналах увеличила и без того огромную температуру плазменного облака, в котором плавились, испарялись, распадались на атомы самые мощные дредноуты Черного
Цилиндр замер, и Киннисон с Клайтоном смогли оценить свои потери. Глубина поражения переднего основания составляла в среднем полдюжины двойных колец. Кое-где автоматы шестого кольца остались неповрежденным; в других местах, куда ударили сконцентрированные потоки лучей, бреши зияли и в седьмом кольце. Но лишь доля процента боевых судов вышла из строя - там, где враг сумел прожечь внешний слой атакующего цилиндра.
При первом ударе Патрулю удалось уничтожить всего несколько сотен кораблей противника, но это означало победу. В вершине конуса группировались тяжелые суда, и здесь же находился флагман; скорее всего, командования Черного Флота больше не существовало.
Через несколько секунд стало ясно, что если кто-то из высших офицеров и остался в живых, он уже не мог эффективно управлять сражением. Некоторые вражеские корабли, полуразрушенные и разбитые, вышли из боя; другие пытались перестроиться и совершить отчаянную, бессмысленную атаку монолитного цилиндра Патруля. Нерешительность была очевидной и явно нарастала.
Большой Флот не собирался разворачивать свою чудовищную цилиндрическую машину уничтожения, что потребовало бы нескольких часов; в этом уже и не было необходимости. Теперь корабли Патруля рассыпались по всему пространству, уничтожая остатки армады Черных. К этому времени противник был настолько деморализован, что почти не оказывал сопротивления, и Флот не потерял больше ни одного судна.
"Не пора ли кончать. Род?
– мысленно спросил Сэммз.
– Прикажите Клайтону прекратить огонь, чтобы мы могли вступить в переговоры."
"Переговоры, черт возьми!
– в ответной мысли Киннисона явно сквозило раздражение.
– Мы должны уничтожить их! Полностью и бесповоротно! К дьяволу переговоры!"
"Не надо превращать бой в бойню. Если вы не согласны со мной, соберем Совет, чтобы решить, кто из нас прав."
"Не нужно. Вы правы - и это одна из причин, по которой Первым Ленсменом стали вы, а не я", - и адмирал, все еще гневаясь, отдал необходимые распоряжения.
Суда Большого Флота неподвижно повисли в пространстве, операторы установили связь, и Вирджил Сэммз произнес вслух, используя язык, понятный всем, кто когда-нибудь находился в глубинах космоса:
– Соедините меня со старшим офицером противника. На его экране появилось волевое, не слишком симпатичное лицо; на нем застыло выражение горькой безнадежности - этот человек был готов к смерти.
– Вы победили! Так приходите и кончайте с нами!
– Боюсь, вы несколько дезинформированы в части наших целей и этических принципов. Кто из старших командиров остался в живых - кроме вас?
– Десяток вице-адмиралов, но командую флотом я. Они будут подчиняться моим приказам или умрут.
– Тем не менее, я хотел бы видеть
– Мира?! Ха! К чему эта ложь?
– выражение лица командующего Черным Флотом не изменилось.
– Я знаю, кто вы, и что вы делаете с покоренными расами. Мы предпочитаем быструю смерть под ударами ваших батарей мучениям в камерах пыток и исследовательских лабораториях. Приготовьтесь - я намерен атаковать вас и погибнуть!
– Повторяю еще раз - вас дезинформировали, - голос Сэммза оставался холодным и спокойным.
– Мы - цивилизованные люди, не варвары и не дикари. Разве тот факт, что мы прекратили огонь, ни о чем вам не говорит?
Впервые лицо незнакомца чуть изменилось, и Сэммз продолжил свое бескровное наступление.
– Думаю, что говорит. Теперь, если вы будете разговаривать со мной "разум к разуму"…
– Нет, никогда!
– командир Черных поднял сжатый кулак.
– Я не хочу иметь ничего общего с вашими проклятыми Линзами! Я знаю, что это такое!
Сэммз был терпелив.
– Хорошо, если вы настаиваете, мы продолжим говорить вслух. Повторяю еще раз: я приглашаю вас ко мне на корабль вместе со всеми вице-адмиралами. Вас не просят сдаваться. Вы можете оставить личное оружие - если, разумеется, не станете делать попыток воспользоваться им. Придем мы к соглашению или нет - в любом случае, вам будет разрешено вернуться на свои суда.
– Что? Мы можем оставить оружие? И вернуться? Вы обещаете?
– Как Председатель Галактического Совета, в присутствии высших командиров Галактического Патруля, я клянусь в этом.
– Мы придем к вам.
– Отлично. Здесь вместе со мной будет еще десять ленсменов. "Бойз" остановился; вслед за ним в пространстве недвижно повисли "Чикаго" и десять огромных дредноутов с Беннета. Адмирал Киннисон и девять других ленсменов присоединились к Сэммзу в рубке "Бойза". Плотный строй кораблей Патруля встретил не менее плотный строй кораблей противника по всем правилам космического этикета.
Вскоре от кораблей Черного Флота почти одновременно оторвались одиннадцать быстроходных ботов. Одиннадцать адмиралов ступили на борт "Бойза" и были встречены с почестями, которые обычно оказывают высокопоставленным офицерам дружественных армий. Все они были вооружены чем-то, напоминавшим стандартный бластер Патруля - "левистон", модель семнадцать. Во главе делегации шел высокий седоватый человек, с которым беседовал Сэммз; он по-прежнему сохранял вызывающе-пренебрежительный вид, маскирующий отчаяние.
Прямо за ним шел сравнительно молодой человек, не столь возбужденный и агрессивный. Сэммз ментально коснулся его личности и был поражен. Этот вице-адмирал Черного флота во всех отношениях казался достойным звания ленсмена!
"Что это? Ведь вы молчите…, а, понимаю… Линза!" - мозг незнакомца несколько секунд находился в смятении; радость, страх и предчувствие чего-то необычного боролись в нем.
В следующую минуту, пока гости занимали свои места за столом переговоров, Вирджил Сэммз и Корандер с Петрина обменялись мыслями, для выражения которых потребовалось бы произнести вслух нескольких тысяч слов. Вот некоторые из них: