Первый матч
Шрифт:
В комнате послышался шум шагов.
– Вот ведь дура! – выругалась Марина. – Главное, чтобы фамилию еще не перепутала!
Егор вошел в комнату, прямо как был, в кроссовках, и остановившись напротив девушки, ищущей в телефоне нужный номер, сказал отчетливо и безэмоционально, как робот:
– Можешь не звонить. Кисляку я сам передам, фамилию хорошо запомнил, не перепутаю: Кудрявцева…
Трубка выпала из разжавшихся Марининых пальцев…
Интенсивность тренировок перед финалом увеличилась раза в два. Как минимум…
У Бакина, стоящего
– Не спи, Бакин! – крикнул ему Макеев.
Семен снял шлем, потер глаза и собирался вновь встать на позицию, когда на трибуне вдруг появился человек, показавшийся ему смутно знакомым.
Тренер тоже заметил его и пошел гостю навстречу.
– О, Леша! Привет, какими судьбами?..
«Точно! – сообразил Семен. – Это ведь Алексей Морозов, первый нападающий ЦСКА, двукратный чемпион мира».
Следя за разговором тренера со звездой, он опять пропустил несколько шайб.
– Это твой основной? – вдруг кивнул Морозов прямо на Бакина. – Дырявый он у тебя…
– Нет, просто расслабился. А так – все с ним нормально. Хочешь – проверь! – неожиданно предложил Макеев ухмыляющемуся чемпиону.
– А давай! – Морозов засмеялся. – Размяться в любом случае не помешает. Три из трех?
– Идет! – Макеев засвистел и махнул рукой разинувшему рот Семену. – Сеня, сейчас тебе Леша три буллита пробьет. Возьмешь хоть один – молодец.
– А если три возьмет? – спросил Егор. Он казался странным, словно очень загруженным чем-то, но старался держаться.
– Тогда памятник при жизни поставим. Готов? – тренер посмотрел на Семена.
Тот поправил шлем и вернулся в ворота.
Тем временем Морозов выехал в центр, подхватил шайбу и легко, словно играючи, забросил в ворота.
– Соберись! – крикнул тренер.
Семен сглотнул. Горло было сухим. А Морозов уже снова, так же легко, забросил вторую шайбу! С горя Бакин ударил клюшкой об лед, испытывая острое желание переломить ее, уйти прочь, в закат, и больше никогда не позориться…
– Семен, расслабься. Ты слишком напряжен! – сделал новое замечание Макеев.
– Так собраться или расслабиться? – буркнул Семен. – Вот ведь блин!
Морозов уже снова вел шайбу. Бросок…
Семен растянулся в шпагате и поймал шайбу ловушкой. Победа! Неужели?!
– А ты молодец! – Алексей Морозов, подъехав поближе, протянул Семену руку. – Будешь так же играть в финале – выиграете!
Мама сидела, держа в руках чашку с давно уже остывшим чаем, и смотрела в окно пустым равнодушным взглядом. Сколько она сидит вот так: час? Два? А может, и больше. У Антона болезненно сжалось сердце. Какая же он бессердечная скотина! Еще полчаса назад, когда они шли по улице с Олей, ему казалось, что весь мир полон радости. Он беззаботно смеялся и верил, что счастье буквально разлито в воздухе.
– Мам, – позвал он, тронув ее за плечо.
Юля вздрогнула.
– Что?
– Так не годится, – покачал головой Антон. – Третий день дома торчишь, в углу, будто тебя приклеили.
– Я хожу… на работу, – сказала
– Мам, ты меня поняла. Ну что же ты как маленькая! Смотреть на тебя больно. – Антон взял из ее рук чашку и поставил на стол. Материны пальцы оказались совсем холодные, как ледышки. – Ну хочешь, я с ним поговорю. Расскажу, как тебе плохо…
– Не надо! – быстро возразила Юля. – Пообещай, что не расскажешь!
– Хорошо, – Антон выразительно посмотрел на нее. – Но и ты пообещай, что не будешь так сидеть. Что пойдешь куда-нибудь. Погулять… в кино…
– Хорошо, – она механически кивнула.
И Антон понял, что придется брать ситуацию в собственные руки.
– Миш, а что ты делаешь завтра вечером? – Алина заправила за ухо прядку волос и посмотрела на него лукаво.
– Надеюсь, то же, что и ты…
Они шли по дорожке парка, а вокруг цвела разноцветная сирень, и от ее сладкого запаха кружилась голова, хотелось танцевать и совершать всякие глупости. Например, целоваться. Миша и потянулся к ее губам, но девушка выставила вперед пальчик в запрещающем жесте.
– Погоди! – сказала она. – Сначала серьезный разговор. У нас завтра семейный праздник – дедушке исполняется семьдесят пять… Мама просила позвать тебя и твою семью.
– Твоя мама просила нас позвать? Даже отца? – Пономарев уставился на свою спутницу в искреннем удивлении.
– Даже отца. И бабушку. Мама хочет вас видеть.
Вот это новость! Нет, это даже НОВОСТЬ!
Рука еще глухо ныла, но это мелочи, как говорится, до свадьбы заживет. Главное – врачи дали ему надежду: он не останется инвалидом, а полностью выздоровеет и сможет вернуться в хоккей.
Папа придержал для него тяжелую вокзальную дверь, и Саша вышел на улицу, с жадностью глотая горячий пыльный воздух. Оказывается, он успел соскучиться по родному городу!
– Тебя встречают, – отец кивнул в сторону, где стояли мама и Яна.
– Сашенька! – мама уже обнимала его, стиснув в объятиях так сильно, что Саша не удержался от стона, и она тут же испуганно отпрянула.
– Добрый день, Станислав Михайлович! – вежливо улыбнулась его отцу Яна. Саша и забыл, какая же она красивая, до чего же солнечные у нее глаза… а потом девушка повернулась к Саше и, не удержавшись, приникла к нему. – С возвращением…
Он вдохнул сладкий запах ее шелковистых волос – так хотелось ласково провести по ним рукой, пропустить пряди сквозь пальцы… Но нельзя – все-таки родители рядом. Вон, им уже и так неловко.
– Как же я рад тебя видеть! – прошептал он на ухо Яне.
Мимо спешили сошедшие с поезда пассажиры, громыхая чемоданами на колесиках.
– Ой, – опомнилась девушка, – что же мы стоим на проходе. Пойдемте, я на машине. Домчу с ветерком!
– И не сомневаюсь, – Саша улыбнулся.
Он специально не стал говорить ребятам о своем возвращении, чтобы устроить сюрприз. И сюрприз удался. Когда Саша появился в раздевалке, начался настоящий ажиотаж. Каждый стремился обнять его, дотронуться до него, словно проверяя, присутствует ли здесь Александр Костров физически или это только его призрак.