Первый матершинник на деревне...
Шрифт:
– Ты... жив?!
– судя по всему, тем фактом, что безумный самоубийца Тамеруйо тоже по-прежнему цел и способен разговаривать, Орочимару был шокирован гораздо больше, чем я его способностями к самоизлечению.
– Ну, извини, - ответил я, разводя руками и расхохотавшись в полный голос.
– Как?!
– булькнул санин.
– А, это довольно просто, - я снова нагло ощерился.
– Дело в том, что все истинные жрецы Дзясина-сама...
– новый удар танто на этот раз был направлен в грудь, так чтобы лезвие обошло грудину и пробило сердце.
– ... такие вот, как например я или известная тебе Митараши Анко, с момента своего посвящения становятся немножко... бессмертны.
– Бессме...
–
– Анко...
– Да-да.
Несмотря на очередной прилив "щенячьей радости" и жуткое желание растягивать это удовольствие, как можно дольше, я перехватил кинжал обеими руками и взялся за дело всерьез. Серия из быстрых ударов покрыла мою грудь сверху донизу двумя рядами одинаковых ран, появившихся между каждой парой ребер и превративших легкие в куски исколотого мяса. Удовольствие и боль мешались в дикий коктейль, но Орочимару, начавший хрипеть еще громче и плюющийся кровью, упорно не желал подыхать. Я снова насквозь пронзил себе сердце и, не останавливаясь, два раза вогнал танто в то место, где уже успела зарасти самая первая смертельная рана. Сознание резко подернулось кровавой пеленой, дрогнули колени, ноги казались ватными, но мне удалось устоять и не сделать шаг за пределы выжженной фигуры. Орочимару шипел и дергался все сильнее. Сдержавшись в последний момент от того, чтобы распороть себе крест-накрест брюхо (исключительно потому, что запихивать кишки обратно мне, возможно, будет некогда, а таскаться с требухой наружу неудобно), я наотмашь вскрыл себе горло и еще раз воткнул себе нож под челюсть. Кровь заполнила рот и, вытекая между обнаженных в безумной улыбке зубов, покрыла весь подбородок, не просто капая, а сбегая под ноги тонкими ручьями. Но змеиный санин, чья одежда стала багряной и тяжелой от пропитавшей ее крови, по-прежнему держался, уж не знаю за счет чего и как... Он рвался из сжимавших его объятий Хирузена и, казалось, уже даже не обращал внимания на хватку Шинигами. Желтые глаза, пылающие обезумевшей злобой, видели сейчас перед собой только одну заветную цель. А цель упорно продолжала наносить себе все новые и новые раны.
Запрокинув лицо, Орочимару попытался распахнуть пошире пасть, но водяной клон был наготове, и тут же перехватил голову шиноби своими руками, зажимая ему челюсти и не давая воспользоваться его продвинутым дзюцу Каварими, способным "воссоздать" новое тело из старого. Эх, как хорошо, когда ты сам себе помощник и заранее не надо ничего объяснять... Воздух вокруг меня окончательно стал густым, как кисель. Черный огонь под ногами из призрачного марева превратился уже во вполне материально осязаемое пламя. И, кроме того, я все отчетливее ощущал нарастающее раздражение на той стороне, куда до сих пор так и не отправилось ни капли драгоценной энергии.
Орочимару издал протяжный шипящий рев, содрогнувшись всем телом. Затянувшаяся рана на плече у санина, послужившая в свое время отправной точкой к началу ритуала жертвоприношения, под треск рвущейся кожи раскрылась вновь и стала все больше и больше раздвигаться в разные стороны. Новая голова шиноби с длинными черными волосами и покрытая кровавой слизью появилась из распахнувшегося на теле "портала" и начала рывками вытягиваться наружу. Чувство паники, кольнувшее меня в этот момент, угасло мгновенно. Ведь буквально через один удар пронзенного сердца, после того, как я увидел все это зрелище, до меня донесся яростный отголосок того, кто не был согласен с тем, какую лазейку сумел отыскать Орочимару.
Реальность вокруг отчетливо содрогнулась, и в полутора метрах надо мной, разрывая саму материю бытия, раскрылась угловатая трещина, заполненная чистейшей тьмой. Два глаза, две настоящих бездны, сияющие красным светом
– Отвергать мою ВОЛЮ?!!
От этого голоса, впервые услышанного мною в реальном мире, скукоживались и засыхали листья на деревьях, а сами ветки распадались серым прахом. Весь лес вокруг нас, что был сотворен Первым Хокаге, будто бы поразило проклятье, от чего растения начали умирать с неподдающейся объяснению скоростью. По стенам фиолетового барьера разбежалось множество трещин, а Орочимару, все еще пребывающий в своей "двухголовой ипостаси", Хирузен и его приятель-примат, замерли в немом изумлении и даже каком-то заметном страхе. Мощь той Ки, что хлестнула с другой стороны провала, буквально развеяла моего несчастного клона, расплескав беднягу жалкой лужицей влаги.
– Кем ты себя возомнил, человече?!!
Четырехпалая рука, сотканная, похоже, из рубинового огня и клубящейся тьмы, появилась из трещины в пространстве, стремительно вытянувшись в сторону Орочимару. В самый последний момент, "конечность" разделилась на две "клешни", которые грубо ворвались в рот каждой из голов санина, проникая внутрь.
Призрачный силуэт Шинигами, впервые с момента моего появления, проявил признаки жизни, странно содрогнувшись, а затем медленно потянулся к короткому клинку, который Ангел Смерти держал у себя в зубах.
– Даже не думай...
– пророкотало из расщелины над моей головой, и не нужно было гадать, к кому именно были обращены эти слова Дзясина.
Рука Шинигами замерла на середине пути и все также медленно вернулась на прежнее место. А "щупальца" моего покровителя, тем временем, с силой потянулись обратно, вытягивая из тела Орочимару под обезумевшие вопли санина, нечто отдаленно схожее с его духовной сущностью, вот только имевшее при этом нежно-алый оттенок.
* * *
То, что первоначальный план пошел как-то не так, стало понятно Сакону еще тогда, когда сражение между Орочимару и старым Хокаге вдруг неожиданно стихло, но при этом не пришло к какому-то заметному итогу. Затем некто явно посторонний сумел хитрым способом прорваться на ту сторону барьера Шиши Энджин, после чего вдобавок ко всему запустил, уже будучи внутри, сигнальную ракету. А догадаться о том, что она сигнальная, было все-таки нетрудно. Однако спустя минут пять в центре "огороженной" барьером зоны началось такое, что младший из братьев-близнецов порядком обомлел.
Чтобы ни происходило в том месте, но первая же попытка Сакона прощупать события своими сенсорными способностями, подарила ему лишь чувство первозданного страха. То самое глубинное, въевшееся в кости и инстинкты, которой зачастую успевает одернуть человека, уже занесшего ногу над бездонной пропастью. Но хуже всего было другое. Кроме ощущения чего-то, вызывавшего этот панический ужас, шиноби, командовавший в отсутствие Кимимаро телохранителями Орочимару, почувствовал еще и страшную боль своего хозяина. А вид центра древесной чащи, медленно превращающейся в загнивающий бурелом, не добавлял к этому "коктейлю" ничего положительного.
Но выбора у Сакона и остальных членов Четверки не было никакого. Барьер был прорван, враг оказался внутри и напал на главу Деревни Звука, и сейчас они могли помочь ему только одним образом - попытаться прорваться туда и выяснить все на месте. Послав короткий сигнал остальным на "отмену" дзюцу Энджин, Сакон получил три ответных подтверждения и разомкнул ладони, сложенные в печать. Фиолетовый "короб", покрытый сетью трещин из-за чего-то, появившегося в его центре, неторопливо истаял в воздухе. А в лицо Сакону дыхнуло холодным мертвящим ветром, который на памяти юного шиноби встречался лишь в больших и давно заброшенных могильниках.