Первый Орден. Книга 1
Шрифт:
От места столкновения мимо нас ближайшие локтей пятьдесят пропахал прикрывающий нас щит. В итоге он не выдержал и разлетелся прахом. С другой стороны огромная махина, отлетевшая назад, и развалившая своим падением с десяток скелетов, яростно махала головой, пытаясь прийти в чувство. Очевидно, медведь не считал нас за сколь нибудь ощутимую угрозу, но хотел закусить свежим мясом. Возможно он, как и я, ощущал другие осколки Лика Зовущего, и именно это привело его ко мне. Тормозной путь медведя был гораздо меньше чем у щита – всего локтя три. Но уже это было свидетельством подвига нашего брата. Санкекур подхватил его и мы продолжили паническое бегство.
Казалось
Кто-нибудь с менее слабым характером и жаждой жизни, наверное разуверился бы. Сдался, послужил пропитанием для врага, с которым ничего не сможет сделать, как бы не пытался. Но только не наш отважный воин. Брат молча, несмотря на явные внутренние повреждения и пред обморочное состояние, вновь воплотил красивый щит. Хоть он и был бледной тенью себя прошлого, брат надеялся оттянуть неминуемую гибель отряда. Я помог ему в этом, наложив свой защитный купол поверх щита. Небольшие голубые сполохи по кромке добавили прочности, техника выглядела не такой жалкой, какой ее считал медведь.
Усилия стоили воину многого. Боец окончательно отключился и упал без сознания, однако товарищи не бросили друга, подхватили тело и отступали дальше. Многочисленные избиения от Самбира сделали свое дело. Тех, кто бросал товарищей в надежде спасти себя, он бил первыми и с особым усердием.
Медведь, наученный прошлым лобовым столкновением со щитом, больше не стал ходить на абордаж. Он грозно зарычал, приподнялся на задние лапы и ударил передними в землю. К нам отправились черные корни. Толстые, плотные и излучающие огромную силу, они стремились нас схватить и поглотить. Но сначала им нужно было пройти защиту. В момент укрепленная «Золотая эгида» оказалась оплетенной, и корни принялись врезаться в структуру, крошить дробить и откалывать большие куски от щита.
Я продержался секунд семь, после чего простое, пусть и большое давление переросло в чувство, будто внутри меня ползают черви. Они что то искали, роились в разные стороны и любое препятствие на своем пути пытались сожрать. Щит распадался, и чем больше доставалось ему, тем больше и мне. Недвижимому брату было еще хуже, левая рука приняла весьма знакомый окрас и аромат. Я понимал, что это влияние медведя на технику передается нам. Несчастному брату Санкекур быстро и без разговоров отрубил пораженную руку. Не в силах выдерживать боль, я отпустил технику и щит тотчас рассыпался пылью второй раз за несколько минут. Больше защиты у нас не было.
Довольный медведь повел мордой в стороны, осмотрительно проверил наличие других преград и снова двинулся навстречу мясу. Но тут монстр неожиданно упал на землю и принялся жалобно скулить. Вросшая маска посреди лба вступила в игру. Маска поглощала эйдос, на мертвой земле искажать было больше нечего, но здесь и сейчас медведь находился на новой местности. Окружающий мир был полон красок и форм жизни. Маске только это и нужно, эйдос хлынул в нее полноводной рекой. Однако я на собственной руке испытал это действие. Хоть медведь уже был мертвым, приятных ощущений ему явно не добавилось, и я его понимал.
Отряд продолжил побег еще минут восемь, после чего ощутил новое землетрясение. Оборачиваясь назад, трое оставшихся бойцов приняли
Командир Маркус и почтенная Архелая все больше хмурились, лица старших принимали сначала озабоченность, потом тревогу, и наконец мрачную решимость. Факт нахождения внутри оранжереи полностью вымершего участка насторожил слабо, но рассказ о жуткой махине медведя, от которого мы еле убежали, а так же факт того, что вторая подгруппа была разбита, внесли холодную яростно на лице командира. Они тоже нарвались на скелетов, вероятно зайдя на искаженную территорию с другой стороны. Как рассказал брат Идарис, группа попала в окружение, где ее методично отстреливали с возвышенностей уже знакомые лучники с костяными стрелами. Только благодаря самоотверженности брата Идариса группе удалось отступить и выжить, не понеся смертельных потерь. Однако травмы у всех были весьма ощутимы. У каждого было по нескольку сквозных ранений, которые прямо сейчас и пытались залечить эскулапы Обители. Брат Идарис пытался и своими силами, но выглядели рубцы затянувшейся плоти страшно. Тем не менее, они позволили братьям выжить.
Однако гвоздем программы было совсем не это, а то, что брат Элайас был буквально пронзен в спину копьем своего друга. Как пояснил брат Идарис, единственный кто еще не отключился от травм и усталости, при отступлении их прикрывал воин с копьем. В конечном итоге он применил какую то технику и метнул свое оружие в преследователей. Это позволило разорвать дистанцию, укрыться от расстрела и отступить, могучий удар нанизал на копье сразу четырех скелетов. Однако, вдохновленный таким движением воина, огромный скелет в рогатом шлеме выдернул копье из подчиненных, походя распылил их всех и метнул копье обратно.
Результат сейчас наблюдал лазарет Обители. Одна лежала без сознания с огромным лиловым синяком на всю грудь, второй стонал и пытался выглядеть мужественно с пробитым насквозь плечом. Рваная развороченная рана больше походила на попадание снаряда. Еще немного, и плечо просто бы оторвало. А так дыра почти соответствовала размерами моей голове. Самым счастливым же оказался несчастный Элайас, которому копье прошило спину и вышло из груди спереди. Скелет потерял четверых, но гарантированно уложил двоих в ответ, спасибо хоть без смертей обошлось.
Не знаю, каким образом разбитая и откровенно увечная группа добиралась до Древа. Однако я вспомнил и свой приход в полубессознательном состоянии. Ребята не хуже меня ни в каком из выражений. У них есть свои способы выжить. Как бы то ни было, побежденная четверка закончила доклад Маркусу, на лице которого потихоньку расходилась вьюга. Потеря одним махом четверых перспективных бойцов – половины из всех – приводила командира в ярость.
– Сестра, Какое время понадобится для восстановления моих бойцов? – голос Маркуса напротив был равнодушным и будничным. Но только тупой не заметил бы, как он волнуется о нас.
– Сложно сказать. Тяжелейшая ситуация у Элайаса, даже применив все мои знания, я просижу в палате не менее пяти дней.
От такой новости брат Санкекур присвистнул. Удивление было написано и на моем лице. Вид нанизанного на «шпажку» брата конечно был удручающим, но все надеялись на позитивное будущее. Которое почтенная Архелая все же и подтвердила, но ПЯТЬ ДНЕЙ!! это очень много.
– Есть и другая проблема, – продолжила Архелая. – Этот воин лишился руки. Ты знаешь, что это значит.