Первый пионер
Шрифт:
Языки изучаю, на театральные кружки хожу, пытался писать поэмы.
Дашь прочесть?-сказала Алина.
Нет.Ты ничего в них не поймешь, такие произведения не для твоего склада ума. Они сложные, со смыслом… Вот дорастешь до моего интеллектуального уровня, тогда и дам почитать. Пока что даже и не мечтай, тебе до меня ещё расти и расти.
Интересно, в кого же ты такой самовлюбленный…
Ни в кого. Я такой один. Я самый необычный из моей семьи.
Верю.
Слушай, как там тебя зовут, я уже забыл, но, не важно, ты можешь мне не мешать? Будто ты не видела,
–Но, ты же мог меня проигнорировать, не начинать диалог… Я ещё и виновата, что ты заговорил со мной?
–Всё верно. Не нужно было садиться на эту лавочку, будто слепая, не замечала, что я занимаюсь важнейшим делом – самолюбованием.
–Прости, Родя, но, мне уже и общаться с тобой перехотелось, уж слишком ты горделив. Таких я не люблю.
–Вот и отлично, ты просто мне не ровня. Уходи. И не возвращайся больше. Я с тобой больше разговаривать вообще не буду. Даже если ты и решишься подойти, то в ответ от меня ты лишь услышишь молчание.
Алина не смогла вытерпеть подобного отношения к себе, поэтому, девочка гордо встала со скамейки, и ушла, игнорируя последующие оскорбления Клёнова в её адрес. Вообщем, знакомство с таким невыносимо напыщенным человеком не задалось. У Алины попросту
испортилось настроение.
«Вот тебе и пионеры. Да какие они пионеры, позорище! Вообще, если подумать, каким должен быть ребенок-пионер. Интересно. Вдруг мое представление это лишь мое видение, не являющиеся правдой, это тот образ, который мне приятен? Что вообще правильно в этой жизни!»-Алина будто кричала в своей голове, проговаривая одни и те же слова. Сегодняшний день полностью изменил её отношение к своим соседям по комнате. Теперь, Острова уверена, что они не станут её товарищами.
Алина от безысходности решила пойти к своему домику. Возможно, Митя уже проснулся. Она шла, поникнув головой, погруженная в собственное разочарование. Девочка никак не могла выкинуть из головы ситуацию с Кошечкиным.
Но, её внимание привлекла бумажка, лежащая прямо на тропинке. Казалось, словно кто-то специально подложил её для девочки. Она огляделась по сторонам.
«Возможно, что в бумажке очередные оскорбления, написанные Родионом. Как-то мне не хочется попадаться на такую же мерзкую уловку. А, возможно, там что-то совсем другое. Там может быть всё, что угодно! Не узнаешь, пока не посмотришь.»-подумала она по себя. Наконец, девочка наклонилась и схватила бумажку. Алина медленно раскрыла её и ощутила бег отвратительных мурашей, которые целой стаей пробежались по спине и голове. Надпись в бумажке гласила:
« Тот, кто разжигает пламя гневное, тот сам в нем и сгорит.
Тот, кто горделиво смотрит в зеркало, того и зеркало убьет.
Тот, кто сладострастен, сам же и задохнётся в нелюбви.»
Каждая буква в бумажке была выписана корявым почерком. От самого письма так и веяло ужасом.
Алина испугавшись бросила бумажку на землю и застыла, поглощенная страхом. Почему-то эти фразы вызвала у неё некую панику.
–Что всё это значит! Кто надо мной подшучивает?!– набравшись смелости сказала вслух Алина.
В ответ
ГЛАВА 7
«Я так хочу, чтобы это всё был сон. Я этого желаю! Я хочу успокоиться! Вот бы все было хорошо, казалось бы, лагерь, друзья должны были появиться. Этот лагерь странный, как и сами пионеры! Я хочу назад!»-говорила она, заикаясь от слез.
Но, совершенно внезапно, к Алине подлетела ворона: чёрная, с белыми крыльями и с жёлтым клювом. Птичьи глаза таращились прямо на Острову, затем, поймав глазной контакт, ворон закаркал.
–Когда ворона каркает – это нехороший знак. Уходи отсюда!-сказала Алина и топнула ногой. Но ворона и не собиралась улетать. Она, слегка отступила, опустила взгляд и выплюнула глаз. Окровавленное глазное яблоко, с которого всё еще сочилась кровь лежало на земле. Птица, заметив отвращение на её лице, принялась раздирать склеру глаза, выковыривая острым клювом внутренности. Девочка завизжала от ужаса и брезгливости. Ворона испугалась улетела, быстро выплюнув записку, которая упала рядом с порванным глазом.
«Так это ты их оставляешь?»-подумала про себя девочка. Её руки задрожали, живот начал крутить, из-за чувства надвигающиеся тошноты, девочка не могла сконцентрироваться. Ещё бы, после такого зрелища! Она даже и не стала поднимать эту злосчастную бумагу. Единственное, что смогло сделать непослушное испуганное тело это убежать. Девочка бежала так, как никогда ранее не бежала, так быстро бегать ей никогда не приходилось. Всё пролетало перед глазами, Алина почти перестала слышать от шока, единственное, что все-таки удалось уловить так это оглушающий сердечный ритм.
Так вышло, что она добежала до домика, того сама не заметив. Однако, её удивило то, что все пионеры вышли на улицу: вожатая начала формировать ребят по парам. Зачем – пока не ясно. Алина, стараясь не привлекать внимание, быстренько подошла к пионерской толпе, и, заметив в ней Митю, спокойно подошла к нему.
–Привет. Ты уже проснулся?
–Здравствуй. Как видишь – да. А ты где была? С тобой всё хорошо? Ты какая-та бледная.
–Со мной всё хорошо, не бери в голову. Ты лучше скажи мне, куда мы идём.– недоговаривала Острова.
–В столовую. А затем уже и на посиделки. Будем сидеть у костра, рассказывать жуткие истории, а, возможно, Тима даст нам поиграть на гитаре. Или научит.
–Звучит интересно. Ты же пойдешь, да?
–Все пойдут. Без этого никуда.
–Вот и хорошо. Я буду сидеть рядом с тобой, ладно?
–Конечно! Ведь мы же товарищи!
Услышав такие тёплые слова от Мити, девочка почувствовала себя мгновенно лучше, и та ситуация с глазом постепенно забывалась.
Как выяснилось, столовая располагалась неблизко, чтобы до неё добраться нужно было пройти множество домиков, гигантский пруд, и идти прямо, пока на горизонте не появится небольшое вытянутое белое здание – это и есть столовая.