Первый подвиг Змея Добрыныча

Тарасава Юстасия

Он летал и летал, кричал и кричал, но никто не отзывался. Не было ни Жемчужинки, ни Фроси, ни Михаила. И сил уже тоже не было. Надобно возвращаться. Но вернуться с пустыми крыльями - это не только признать, что он не справился. Гораздо страшнее не найти. Где-то же они должны быть! Найти, спасти. Люди за просто так не исчезают. Динозавры тоже. "Найти, спасти!" - повторял Добрыныч как заклинание. Он уже не мог летать, крылья устали, шеи клонились вниз, не было сил держать головы, не было сил махать крыльями. Страшно хотелось пить. Жажда мучила нестерпимо и все три головы сверлила мысль, что вода вот она, рядом, чуть ниже полететь и можно хлебнуть, пить, пить, пить, а потом

добраться до берега вплавь, с наслаждением окуная уставшие крылья в чуть солоноватую воду. А ещё лучше - выпить всё Кулундинское море и пойти пешком. Это огромное необъятное Кулундинское, его не выпить, не облететь, не справиться с ним маленькому дракончику. "Попей и вертайся ни с чем", - нашёптывал кто-то внутри. Добрыныч облизнул пересохшие губы и взлетел повыше. Подальше от искушения нырнуть.

Вдоль берега. Держись вдоль берега. "Тады, могёт быть, и тебя найдут, коли рухнешь без сил", - съехидничал драконий внутренний голос. "Отстань!" - огрызнулся Добрыныч.
– "Я друзей ищу." Внутренний голос захохотал: "Не бывает у драконов друзей! Аль ты не дракон?"

Добрыныч устало и упрямо подумал: "Мож я и не дракон. А всё одно найду их!" И снова, и снова, и снова разворачивался и летел, выглядывая на бескрайних берегах фигурки малюсеньких сверху человечков. Несколько раз он видел людей и сердце его чуть не выпрыгивало от радости, но каждый раз это отказывались не те люди. Рыбаки. Пастухи. Купающиеся загорающие семьи. А тех двоих, которых он искал, не было.

Силы уже давно кончились и он сам не понимал, как летает. Что его держит в небе? И вдруг догадался: "Из чистого упрямства держусь, не люблю сдаваться." А ещё через пару кругов понял, что дело не в характере, а в чём-то совсем другом. Его держит в небе страх. Не за себя, а за Фросю с Михаилом. И за Жемчужинку, дурынду малую. Он за неё переживал, волновался, боялся. Он её... любил? "Драконы никого не любят!
– напомнил внутренний голос.
– Только золото и каменья."

"Значится, я не дракон, - согласился Добрыныч.
– Пойду к динозаврам жить. Примут они меня?" На каникулах Егорка рассказывал ему и о динозаврах, археоптериксах, дальней драконьей родне, и о самолётах, и о ракетах, и сейчас Добрынычу показалось, что он - маленькая ракета, мечущаяся над поверхностью большого озера. Как там Егорка говорил? "Расставаться с первой ступенью ракеты - процесс, конечно, непростой... Но что же делать, лететь-то надо!" Ну что же делать, лететь-то надо. Дракончик на мгновение задумался: а чем была его первая ракетная ступень - жадностью, глупостью, драконьим норовом? Отвалившаяся и навсегда утраченная ступень - это другой Добрыныч, тот Добрыныч, который ни за кого не переживал, не терял друзей, не заменял заболевшего дядьку. А в небе остался Добрыныч-друг и Добрыныч-брат, старший брат маленькой потерявшейся Жемчужинки.

И когда он почувствовал это, он их нашёл.

Глава 28

Горному Змею не спалось. Какое спать, коли племяш маленький ишо не возвратился? Ждать, когда ребёнок самостоятельно вернётся домой - самое нервотрёпное дело, это любая мама знает. А Горный Змей не знал, не было у него детей, и с Добрынычем они впервой расстались. Старый дракон волновался, вздыхал и поглядывал на горизонт. Ну где он там? Почто не возвращается?

Маруся смотрела-смотрела, как Горный Змей переживает, а потом Егорку к нему отправила: - Посиди с ним. Поговори.

– О чём?

– Да о чём угодно. Старики выздоравливают, когда

с ними разговаривают.

Егорка присел рядом со старым драконом и стал отвлекать его разговором: - А вот я не пойму, Жемчужинка дракон или динозавр?

Горный Змей недоумевающе уставился на мальчика: - А на что тебе это знать?

– Не люблю, когда мне что-то непонятно. А с Жемчужинкой мне непонятно. Если она динозавр, то как ей удалось наплакать "драконьи слёзы"? А если дракон...
– Егорка запутался.

Горный Змей

и объяснил.

– Драконы - это драконы, а динозавры - это динозавры, и живут они порознь. Однако ежели дракон и динозавр промеж собой поженятся, то детки их народятся драконо-динозаврами.

– Драконозавры, - подсказал Егорка.

– Они самые, - подтвердил Горный Змей.

Маруся с интересом прислушивалась к их беседе.

– Значит, кто-то из родителей Жемчужинки - дракон?
– догадался Егорка.

– Не мамаша, её я видал.

– А какая у Жемчужинки мама?
– Егоркины глаза загорелись. Ох, как он хотел бы тоже увидеть взрослого динозавра! Интересно, как будет выглядеть Жемчужинка, когда вырастет?

– Точь в точь как дочь. Токмо поболе.

– А папа?

– А батенька ейный, видать, дракон водный был. Но его я не видал, врать не буду. Могёт быть, не папка, а дед с бабкой драконами были. От дедов-то дети больше наследуют, чем от родителей.

– Почему?

– Потому что, - отрезал старый Змей.

Слушавшая их Маруся снова пробормотала что-то про осинки, апельсинки, учёного Менделя и науку генетику.

Егорка подумал и спросил: - А когда Жемчужинка вырастет, она будет с драконами или динозаврами жить?

– Жить она будет в воде. А с кем ей жить - не нам решать. Ты, Егорий, не серчай, но мы, драконы шибко не любим, коли кто-то решает как нам жить. Могём и наоборот сделать. Из вредности. А чтобы поменьше из упрямства наоборот делали, мы стараемся никому ничего не советовать и чужими делами лишний раз не интересоваться.

Егорка хотел рассказать ему, что не только драконы любят поступать из вредности, но не успел. Вдали показался ехавший у самой кромки воды Пройдоха, за рулём сидел Михаил, а рядом с ним Фрося. Из озера, параллельно машине, торчала синяя плезиозавровая морда и тоже приближалась. А на крыше Пройдохи сидел Змей Добрыныч, Средняя и Левая головы горлопанили: - Ой, да ты, калинушка, ты, малинушка! Ой, да ты не стой, не стой на горе крутой!
– А Правая залихватски свистела.

Глава 29

Все разместились вокруг Горного Змея, и слушали рассказ Михаила и Фроси, как приехавшие утром артемию*вылавливать браконьеры шумели, гремели и спугнули динозаврика. Перепуганная Жемчужинка уплыла в другой край озера. Михаил сначала задержал браконьеров и сдал их полиции, а потом они с Фросей поехали на поиски Жемчужинки. Пока нашли, пока к берегу приманили, пока вернуться уговорили.

– Уговорили?
– удивился Егорка.
– А на каком языке вы с ней разговариваете?

– Да как же с ней поговоришь?
– Михаилу и в голову не приходило с динозавром разговаривать.
– Фрося ей пела что-то, гладила, за ушками чесала.

Выглядывавшая из озера синяя мордочка застенчиво улыбалась. "Она что, понимает, что мы о ней говорим?" - поразился Егорка. А вслух сказал: - На языке нежности, значит.

Фрося и Михаил не ожидали, что их отъезд вызовет такую панику, им даже в голову не пришло, что Маруся с Егоркой испугаются.