Первый раз
Шрифт:
– Какую еще деталь?
– Это – Чехия, суверенное государство, и «устраивать», как ты выразился, здесь что-либо ФСБ России права не имеет. Они обязаны согласовывать свои действия с местными коллегами, а на это может уйти слишком много времени. Ведь так, Анетка?
– Понятия не имею, – пожала плечами я. – Но в том, что Сергей Львович обязательно что-то предпримет, я убеждена абсолютно. И прежде чем мы с вами начнем составлять план действий на завтра, думаю, следует позвонить в Москву и узнать, что там решили.
– Так
– Хорошо, – я кивнула и поднялась с кресла.
– А вы куда?
– К себе в номер, позвоню оттуда.
– Почему не от нас?
– Ну… – замялась я, но Саша мгновенно меня поняла:
– Сынок, не задавай лишних вопросов, хорошо? Мы с тобой просто посидим и подождем тетю Аню, а потом обсудим дальнейшее. Договорились?
– Угу, – мрачно буркнул сынок и отвернулся.
Хотелось бы мне сказать, что я легко и грациозно впорхнула в свой номер, но увы… После обильного ужина изящества во мне было не больше, чем в двухкамерном холодильнике. Сходство усиливало изобилие продуктов внутри.
Хлопая плохо закрепленной дверцей верхней камеры, где, чисто теоретически, должен был бы находиться мозг, холодильник подтянул себя к телефону и, шумно сопя, рухнул на неудачно оказавшуюся рядом кровать. Бедолага страдальчески крякнула, ножки ее жалобно затряслись, но в целом конструкция оказалась достаточно прочной, обрушения не произошло.
Зато номер я набрала с первого раза. Трубку немедленно сняли:
– Алло, хомка, это ты?
– Ну слава богу! – Я облегченно вздохнула.
– Это ты о чем сейчас? – озадачился Лешка.
– О том, что вернулся твой родной теплый голос, а не сухой треск.
– Ох, зайцерыб! – Голос его стал еще теплее. – Хотел бы я послушать твое звучание после всего услышанного! Но это мы обсудим потом, позже, хорошо? – Лешка явно куда-то шел, в трубке слышалось его прерывистое дыхание. – Я спешу в Шереметьево, вылетаю в Прагу вместе с Сергеем Львовичем.
– Левандовский тоже летит? – Да уж, вопрос сей поражает своей глубиной! Но муж никак не отреагировал на мой откровенный ляп. Значит, он озабочен всерьез.
– Да, летит. И просил передать тебе его просьбу. Даже не просьбу, а приказ…
– Еще чего!
– Аннушка, родная моя, давай обойдемся без твоих обычных фокусов, хорошо? Просьба, приказ, мольба – трактуй, как тебе будет угодно, но ради нас с тобой, ради нашего ребенка – выполни!
– Что выполнить?
– Никуда, ты слышишь меня, НИКУДА не выходите завтра из своего отеля…
– Это пансион!
– Неважно. Ни ты, ни твоя подруга, ни ее сын – никто из вас не должен и шагу ступить на улицу.
– Но Саша принесла пригласительные на церемонию, мы хотели пойти…
– Нет! – От Лешкиного вопля мое ухо судорожно сжалось, пытаясь уберечь барабанную перепонку. Пришлось переложить трубку в другую руку. – Не вздумайте заниматься самодеятельностью! Вы только осложните
– Но зачем тебе соваться в замок?
– Чтобы подстраховать Вику. Девочка, как я понял, там совсем одна, надо за ней присмотреть.
– Думаешь, тебе удастся с ней переговорить?
– И пытаться не стану. Иначе ее «родственнички» могут что-то заподозрить. Буду изображать недалекого «звездуна», полностью зацикленного на собственной персоне. Даже особо напрягаться по поводу твоего отсутствия не буду.
– Злыдень!
– Ага. В общем, зайцерыб, все будет в порядке, не волнуйтесь. Завтра вечером мы придем к вам, вместе с Викой и Сергеем Львовичем. Договорились?
– Ой, не знаю. Удастся ли мне удержать Сашу и Славку?
– А ты их запри. И хозяйке насвисти что-нибудь, пусть дверь не открывает.
– Ага, а Сашка эту дверь выбьет!
– Сашка?! Дверь?! Хомка, у тебя что, бред?
– Горячка белая, белая горячка, – хихикнула я. – Поверь мне, когда ты увидишь Сашу, ты очень удивишься!
– М-да, все страньше и страньше. А, вот и Сергей Львович! Может, хоть его ты послушаешь?
– Алло, Анечка? – зарокотал в трубке бас генерала Левандовского. – Тебе Алексей передал мою просьбу?
– В смысле – приказ?
– Понимай, как хочешь, главное – выполняй. Дайте мужчинам заняться своим делом.
– Каким?
– Женщин и детей защищать!
И трубка зашлась короткими гудками.
Ну что же, может, оно и к лучшему. Из меня лично помощник сейчас аховый, из Славки – тоже. У нас в наличии только одна боевая единица – Саша.
Я вернулась к единице и ее сыну и передала им содержание этого разговора. Разумеется, «просьба» генерала Левандовского поначалу была воспринята ими в штыки. Но всего каких-то сорок-пятьдесят минут доводов, убеждений и аргументов – и на мою сторону перешла Саша. А вот Славку нам убедить так и не удалось, пришлось пригрозить привязать к кровати. Нас обозвали безвольными трусихами и мрачно бухнулись в койку.
Саша пошла проводить меня до двери.
– Ну что, завтра утром жду тебя, будем вместе сдерживать моего сына и ждать новостей. – Подруга попыталась улыбнуться, но получилось это у нее плохо.
– Ничего, Сашуля, прорвемся! Завтра в это время… – не договорив, я обняла Сашку и всхлипнула.
– Спокойной ночи, – прошептала она.
Заперев дверь номера, я смогла наконец дать волю своим чувствам. Нет, я вовсе не металась по номеру, заламывая руки и завывая: «Ну почему, Господи, за что?!» Я просто сползла на пол по стенке и расплакалась. Почему? Во-первых, зачем руки себе ломать, больно ведь, а во-вторых, метаться по комнате – трудно. Тоже больно. Израненные ноги взбунтовались окончательно.