Первый рейд Гелеарр

Саргарус Александр

— Кому-то и не нравится…

— Вот эти сразу мужиков на место ставят и их больше не трогают, а так обычно… «Ай!», «Ух какая!», «Руки!», а через полчаса уже может и у него на коленях сидеть и смеяться над его самыми глупыми шутками.

— Ты прекрасно знаешь, что не все такие. Зато все мы хотели бы иметь возможность влиять на мужиков… лучше, чем влияем.

— Я думаю, мы найдем общий язык.

— Вивер, а ты не знаешь, что мужики не зря такие, какие есть? Их природа сделала такими, дабы компенсировать некоторые наши качества ради общего процветания социума. Потому, как они могут вовремя нас остановить от удовлетворения сиюминутных хотелок. А ведь мы очень часто нерационально используем ресурсы… те же деньги…

особенно, если это их деньги. И не считаемся с перспективами, просто считая, что «он нам намного больше должен». И еще можем сколько угодно обижаться на них, но, в конце концов, очень часто их видение перспектив рациональней нашего. Или хотя бы заслуживает существования не меньше, чем наше. Тем более что они обычно думают обо всей своей семье, а мы — только о себе, ну или о себе и детях, если конечно нам не удобнее заботу о детях спихнуть на мужиков. И вообще мы счастливы вместе только, когда картина обратной отдачи от взаимоотношений полна. Сильная женщина может казаться слабой и может принимать решения сама и мужчина с ней будет согласен в любом случае, потому что он знает, что за ней — будущее его и детей и благополучие в его семье. Умная женщина провернет все так, что мужчина будет искренне верить, что до всего дошел своим умом, или, в крайнем случае, что с ним в семье считаются. Умный мужчина обставит все так, что женщина будет считать, что это она повлияла на него, и он принял ее решение. Ну а если он еще и сильный, то можно просто сложить лапки и наслаждаться. Ведь так приятно побыть слабой в руках сильных, да? Только все это идет прахом, когда у тебя есть неестественная выключалка для его мозга.

— Джес, но я же могу заречься надолго при любых раскладах не использовать…

— Да? Это ты можешь к Алексу применить. Или к любому другому, на которого у тебя есть влияние чисто женского характера. А этот вариант под такую классификацию не подпадает, потому что его разум уже всецело твой и виной тому вовсе не твой шарм. И только от тебя зависит, соображает он сам в данную минуту или беспрекословно подчиняется приказам.

— Джес, чего ты на меня напираешь? Что я по твоему не смогу…

— Да твое дело! Только учти, что между людьми бывают не только романтика и поцелуйчики, но еще и ругань, притирки, придирки и прочие радости, за которые мы готовы порой и удавить друг друга. Но только потому, что не можем этого сделать, потому что внутренние программы интеграции и общения с социумом и с представителями своего вида, заложенные матушкой-природой, нам это не позволяют, мы идем на уступки.

— Надо будет — пойду на уступки!

— А если он не примет твою любовь и захочет уйти, ты уступишь? Ты отпустишь его?

Вивер промолчала.

— Вот видишь. Ты сама себе ответила на вопрос.

— Джес, я хочу попробовать.

— Да поступай как знаешь! Или тебе мое благословение надо?

— Нет… просто ты так рьяно напала на меня…

— Я просто хочу, чтобы ты понимала, что у тебя с ним может хоть что-то получиться только если ты согласишься терпеть, не смотря ни на что, его выходки в тех пределах, которые заставят тебе считаться с тем, что он все-таки личность, а не зомби. Иначе ты просто его поэксплуатируешь, а если еще и привяжешься к нему, то момент, когда тебе придется подчинить его себе, будет тебе же стоить огромных нервов и, весьма вероятно, разбитого сердца и дополнительного озлобливания на мужиков вообще. Очень это будет нужно твоим будущим любовникам…

— Я учту это.

— Учти-учти. Но все-таки подумай еще раз.

— А я уже и забыла, какого это… ведь такие взгляды на жизнь… такую точку зрения тебе вдолбить мог только…

— Да, Алекс… только ему этого не говори… а то еще загордиться. А мы же этого не хотим, так?

— Так. Не скажу, не бойся.

—

Ладно, мне пора уже. Солнышко, — обратилась Джессика к раненой девушке, — к тебе просьба — веди себя тихо. Не будешь доставлять неприятностей, тебя и пальцем никто больше не тронет. А уж коли нарвешься — пеняй на себя.

— Вы меня отпустите… когда-нибудь? — тихо спросила пленница.

— Когда-нибудь, да. Еще палкой выгонять будем, ибо не захочешь уходить.

— На этот счет… не беспокойтесь. Ни на секунду не задержусь.

— Не зарекайся, — добродушно улыбнулась Джессика. — У нас там такие мальчики-душечки, девичьи сердца покоряют на раз.

— Не буду я посягать на вашего… Алекса. Сдался он мне…

— А при чем тут он? Этого кадра вообще-то не так просто расколоть. Не даром он когда-то один с нами со всеми воевал. К тому же он занят сейчас одновременно тремя дамами, одна из которых — я. А такой фильтр сложно обойти… любой красавице. Но у нас там куча других замечательных мальчиков. Поверь — выбрать будет из кого…

— Особенно учитывая, как сильно вы ими очарованы, — добавила Вивер. — Ноль-ноль-ноль-четыре, перенастройка протокола подчинения. Новый хозяин, — Вивер показала пальцем на Джессику, — она. Новый уровень подчинения — «полный». Срок действия протокола — неограниченный.

— Как его хоть звали-то? — спросила Джессика.

— Джес, а как их всех звали? Кем бы он ни был, сейчас это не имеет значения. Называй как хочешь, он на любое имя отзовется.

— А если нас повстречают в городе, а я к нему буду обращаться как-то странно…

— Ну, во-первых, если вас встретят в городе, то тебе все равно придется активировать какую-то часть его памяти, чтобы он мог адекватно отвечать. А если ты еще помнишь теорию ментальных прошивок, то имя — одно из корневых, и его все равно придется активировать. Во-вторых, ты совсем забыла, как я делаю зомбей? У него прошито достаточно программ адекватных реакций на любую простую команду. Им не так сложно управлять…

— А, ну да…

— И, в-третьих… если вас встретят в городе, то я выторгую у Алекса инструктаж на все твои тренировки по конспирации и шпионажу на ближайшие десять лет… нет, на ближайшие сто лет! И помимо того, что загоняю тебя на них, так еще и на каждом занятии буду напоминать, что «вас встретили в городе».

— Он тебе их не даст!

— Даст. Между прочим, в прошлый раз я сама отказалась идти к тебе инструктором, хотя он меня долго уговаривал.

— Вот… козел!

— Джес, неужели ты не знаешь, что таким как я, ты и он сложно подбирать инструкторов?

— Да знаю уж! Сама ненавижу… ему подбирать кого-то. Он всех как орешки щелкает, и под конец обычно непонятно, кто у кого инструктор.

— А учитывая-то, как ты, Джес, можешь им вертеть, что он и сам прекрасно понимает, то полноценного инструктора из него для тебя не получится, даже если вы разругаетесь в хлам. Особенно учитывая то, что вы сейчас опять вместе. Поэтому я — одна из наиболее подходящих кандидатур.

— Но он учит меня!

— Да он всех учит! Потому что, как бы мы к нему не относились, в критической ситуации только он остался, а нас всех захватили. А принцип, что «лучшая тактика у того, кто выжил» никто не отменял. И ведь никто не хочет вновь попасть под паразита, поэтому волей-неволей начинаешь прислушиваться к тому, у кого тактика лучше. То есть к нему. Но ведь и Алекс живой. А ты его любимая… и это все знают. И он это понимает не хуже окружающих. Тренировки наши и их сложность ты сама можешь оценить. И то, что он будет стараться тебе их облегчить — естественное явление для ваших отношений. Это закономерно для полноценной пары. Но умом он понимает, что это неправильно, поэтому ему тебе полноценным инструктором быть не получится. Он и не стремится.