Первый шаг

Грубов Николай Сергеевич

Я слушал тетю и вспоминал, что действительно нам многое стало известно в будущем, когда чуть приоткрыли тайны СССР, и в том числе и то какие ошибки были совершены при правлении Хрущева. Открывать-то открывали, но не учитывали их, и сами совершали ошибки и даже похлеще чем тот же Хрущев. Но это мне не нужно сейчас. Все что тетя мне сейчас говорила мне известно гораздо лучше, я бы мог ей наговорить много чего про это время. Хотя бы про Новороссийские события, когда стреляли в бастующих рабочих. Но ей-то это зачем? Да, конечно, как и любой человек, она переживает, что

жить становится хуже, но изменить что-то она не сможет. Она винтик, всего лишь винтик в этом огромном механизме. А я? Я по идее тоже такой же винтик, даже еще меньше, я еще даже голосовать на выборах не имею права. Отличие только в том, что я знаю все, что произойдет в дальнейшем, и все. И вполне может быть, что все мои потуги что-то изменить в стране так и останутся потугами.

Ну, вот опять сомнения. Ты Николай Сергеевич прекращай. Или дело делай или не делай, а так как вроде уже все давно решил, так и нечего сомневаться.

– Теть Тонь, давай вернемся к нашим баранам.

– К каким баранам?
– Растерялась тетя.
– А..., ну да, конечно, конечно, я про золото же говорила, а съехала на Хрущева. Ничего не поделаешь больное место оно завсегда зудит больше, и мы его лелеем, чешем его и языками чешем что попало. Ладно, на чем мы с тобой остановились?

– Насчет привязки к доллару.
– Напомнил я тете.

– Так вот, с этого года цена за унцию золота уже стоит 35, 09 долларов. Понял! Долларов, а не рублей. А сам доллар стоит четыре рубля.

– Теть Тонь - вновь перебил я увлекшуюся, как мне казалось совсем не тем, зачем я пришел, тетю.
– Ты мне про все ваши финансовые дела сказки не говори, я все равно ничего пока не пойму. Ты мне конкретно скажи, сколько стоят вот эти вещи?
– Я ткнул на лежащие передо мной ювелирные изделия.

Она вздохнула, как мне показалось с сожалением, и перешла на изделия.

– Вот этот камень сапфир, причем чистый сапфир, еще его зовут синий корунд, и он очень ценный. Не настолько конечно как бриллиант, но тоже стоит немало. Это камень женский, он олицетворяет женское постоянство, это символ девственности, он....

– Стоп, стоп. Тебя тетя все время куда-то заносит. Сколько он стоит? Ты можешь просто сказать, безо всяких там....
– Я помахал рукой, как бы изображая неопределенность.

– Ну как ты не понимаешь, это же камни очень ценные, это не булыжники. Я знаю хоть и мало про эти дела, но все равно хочется с тобой поделиться, рассказать о них все что знаю. Ведь для оценки подлинности камешков и их качества необходимо проводить специальную экспертизу. В нашем банке можно провести что-то подобное, у нас конечно не геммологическая лаборатория, где выдают сертификаты, но подлинность и оценку сделать можно. Нам этого вполне хватит, ведь не на аукцион же будем выставлять. Я права?

– Права, тетя, права. Давай ближе к делу.

– Ты в курсе, что один карат равен 1/5 части грамма?
– Я кивнул головой.
– Откуда знаешь? Читал, наверное, где-то? Ну да что-то я опять буровлю не то. Так вот если рассматривать, допустим, бриллиант, то он бывает мелким с массой 0,3

карата, средним до одного карата и свыше одного - крупный. Природные сапфиры достаточно редкие, поэтому они тоже дорогие. Вот этот сапфир, что на кулоне, да и на серьгах тоже они природные, и изумрудики, что вокруг сапфира выложены, тоже природные. Масса всех камешков здесь чуть больше шести каратов. Это общая масса. Нам отдельно камни не надо оценивать, и золото, и камни, и работа мастера, и то, что изделия считаются антиквариатом, у нас все это оценили в пять тысяч долларов.

– Значит, в пересчете на рубли получается двадцать тысяч?

– Да примерно так.

– Не хило, но и не много. Я почему-то на большее рассчитывал.

– Племянничек! А ты не наглеешь? У тебя в руках машина. Понимаешь, ма-ши-на! Победа стоит 16 тысяч, Москвич 401 - девять тысяч, даже новый Москвич 402 можно за 15 тысяч купить. Да у тебя вчера еще только велосипед и был, а ты туда же "что-то маловато" - тетя передразнивая меня таким образом, вскочила со стула и нависла надо мной.- Я зарплату получаю семьсот рублей. Чтобы купить такой комплект мне надо будет целый год откладывать деньги, а может и больше. Только ты губу то закатай. Эта цена будет назначена для выставления на аукцион. Ты же не станешь этого делать, я тоже. Там иногда спрашивают документы на право обладания такими вещами. Поэтому цена, за которую можно продать здесь, самое многое это двенадцать тысяч. Но и в этом я не уверена.
– она обессиленно вновь присела на стул.

– Тогда что будет стоить вот такой комплект.
– Я вытащил то, что принес в этот раз.
– Здесь вроде как бриллианты?

Тетя смотрела на то, что я выложил с таким выражением лица, что я испугался, подумав, что она вот-вот заплачет.

– Ты что, теть Тонь. Что-то не так?

– Все так, все хорошо. Просто вот я подумала, что никогда мне не придется носить такие вот украшения, никогда я не смогу их купить. Да и носить их в этом дурацком обществе противопоказано. Сразу врагом народа сделают. И отберут, как пить дать отберут.

– Твой покупатель в состоянии купить все это или тоже как ты только повздыхать над ними сожалеюще сможет?

– Не знаю, не знаю. Но показать надо.

– Это не опасно? Заложить тебя этому покупателю пара пустяков.

– А что ему это даст? Ни себе, ни людям. Так что ли?

– Ну, если не по карману будет, то так и подумает. Сам не гам и другим не дам.

– Нет, не сдаст. Слишком уж мы с ней повязаны многим.

– Так это зам. директора банка что ли?

– Ну да. Я знаю только ее, у кого есть большие деньги. Других не знаю, да и не надо мне. Чем меньше людей знают об этом, тем лучше. И тебе советую много не говорить, да и показывать осторожно надо. Мигом найдутся загребущие руки.

– Ладно, теть Тонь, тогда я оставляю тебе эти цацки, как только решится вопрос сообщишь. Хорошо? А я поеду, уже темно скоро.

– Давай племянничек, ты поосторожней там, не нарвись на кого-нибудь.