Первый шаг
Шрифт:
— Так это для девушки, магистр Назон, а мы ведь не на танцульках? Для вас я адептка, а лучшим украшением адепта лично я прежде считала любовь к знаниям. Спасибо, что указали мне, где именно я ошиблась! Да и, вы знаете, я не думала, что человека с высшим магическим образованием можно оскорбить обращением «господин маг»…
Нет, я не остановилась — у меня еще было что сказать, ибо когда это случалось так, чтобы у Яльги Ясицы вдруг закончились слова?! Просто магистру надоело стоять столбом, с открытым ртом внимая гласу рассудка (хочется верить, что я была похожа в тот момент на аллегорию
— Не надо дерзить мне, адептка! Ступайте отсюда и подумайте над своим поведением! И еще поразмыслите над тем, что даже если коллега Рихтер и выказал к вам такое расположение, то это вовсе не означает, будто все прочие учителя мгновенно прониклись к вам ничем не обоснованной симпатией!..
«И это называется расположение?!» — озадаченно подумала я, вспомнив потенциально любимого декана.
Но спорить не стала. Уже наспорилась на сегодня, верно?..
«Ох и настучит он на тебя Рихтеру!» — мрачно пророчествовал внутренний голос.
«День определенно удался», — хмуро подумала я, сидя у себя в комнате.
Смеркалось. На фоне синего неба отчетливо вырисовывался силуэт соседней башни — по словам Полин, это была Башня Изысканий, иначе называемая Астрономической, и венчал ее длинный Солнечный шпиль. Аккурат под шпилем имелась небольшая площадка, откуда адепты, изучающие астрономию, наблюдали за ходом светил.
После бестиологии мы, как и сговорились, встретились с Полин у входа в учебный корпус. Пронырливая алхимичка, уже успевшая все здесь изучить, отвела меня сперва в библиотеку, а потом в гардеробную комнату. И там и там делами заправляли гномы. Но библиотекарь не вставал ни в какое сравнением с завхозом — о, тот был поистине великолепен. Никогда в жизни я не встречала более гномского гнома — существа, наиболее полно и ярко воплощавшего в себе все свойства Подгорного Народа.
Маленький, сухой, с длиннющей седой бородой, которую он благоговейно перебрасывал через плечо, со сверкающими черными глазками и морщинистым лицом, гном, пожалуй, сумел бы вселить ужас и в более морально стойкого человека, чем я. Выдавать нам плащи просто так он отказался наотрез. Затребовав по своим каналам всю документацию, так или иначе компрометирующую нас с Полин (слава богам, пока что ее было мало — по крайней мере, на меня бдительный гном сумел нарыть только постановление о зачислении на боевой факультет, бесплатное отделение), завхоз тщательно исследовал ее на предмет порчи, подделки и каких-то других деяний, известных только гномам, и то, наверное, не всем. С некоторым разочарованием убедившись, что все в порядке, гном отложил бумаги, впился в нас глазами и приступил к инструктажу.
В общем, через полчаса я вывалилась из гардеробной, прижимая к сердцу свернутую в рулончик одежду. Гном-завхоз знал свое дело: мысль, что я могу ненароком порвать или испачкать святыню, повергала меня в благоговейный ужас. Теперь, зная, какие кары полагаются за умышленную и неумышленную порчу столь ценного для школы имущества, я уже не была уверена, что так сильно нуждаюсь в халявном плаще.
— Да ладно, не грузись, — махнула ладошкой Полин — свой плащ она тем не менее тоже несла очень
Из гардеробной донесся возмущенный вопль, и мы прибавили шагу, запоздало вспомнив, что гномы, как правило, отличаются очень хорошим слухом.
Итак, что мы за сегодня умудрились сделать?.. Подведем итог: побывали на трех лекциях, причем на одну опоздали, а на другой поругались с педагогом; получили учебники и форму; подклеили первое и подштопали второе (похоже, предыдущий владелец моего плаща не особенно серьезно отнесся к жутким и страшным карам, которыми нам грозил завхоз). Словом, день прожит не зря.
— Сиди-ишь? — скрипуче поинтересовались от двери. Я вскинула голову: из косяка выглядывало какое-то существо, определить которое одним словом лично у меня не получалось. Да и не одним, знаете ли, тоже. Цвет, объем, форма… оно было другое, вот и все. Из другого измерения.
Единственное, что поддавалось хоть какой-то характеристике, — это выражение морды. Было оно наглое, вредное и пакостное настолько, что я невольно поискала взглядом табурет. Такой физиономии кирпича будет определенно мало.
— Сты-ыдно, да? — тем же нравоучительно-пакостным тоном продолжило существо. — Обхамили магистра, да, теперь вот мучаемся?
— Тебя не спросила! — буркнула я, поняв, что табуретки в комнате не имеется. Кровати же, не иначе как на всякий случай, были привинчены к полу шурупами.
Полин, сидевшая на соседней кровати, испуганно вжалась в стенку.
— А ты мне не хами, не хами! — обиделось существо. — Ишь ты, какие теперь адептки пошли!.. Я тебе не кто-нибудь, я почетная элементаль!.. Вот проживешь сколько я, будешь тогда хамить!.. Я ей дело говорю, а она тут еще выкаблучивается!
Значит, это наша элементаль… Смерив ее тяжелым взглядом, я отвернулась к стенке и накрылась подушкой. Да. Помнится, соседка по комнате меня предупреждала, что флуктуация нам досталась до ужаса скандальная…
«Прибавить к списку еще один пункт. Поругалась с элементалью…»
Визгливый голос флуктуации еще некоторое время пробивался через тонкую подушку, но скоро он смолк. А может быть, это я просто адаптировалась к новым условиям существования?..
Спать, Яльга. Всем спать.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
Погода стояла просто замечательная. Небо, по-осеннему прозрачное, голубело сквозь эльфийское стекло; старая береза, росшая как раз перед окном, тихо шелестела ветвями. Солнце, просвечивающее сквозь листья, делало их похожими на тоненькие золотые пластинки. Вот один оторвался от ветки и медленно поплыл вниз…