Первый шторм
Шрифт:
Бывший капитан снял обувь, ощутив еще один острый запах, который, смешавшись с перегаром, исходящим от мирно храпящих иностранцев, давал убойную комбинацию да такую, что пришлось приоткрыть форточку окна и завалиться спать.
Снилось что-то непонятное – мелькающие непонятные фигуры, ощеренные окровавленные пасти, треск автоматных очередей, крик и брызги крови. Мерзость, одним словом.
Поэтому, когда прибежавший Сашка растолкал сонного Андрея, тот даже дух перевел и мысленно перекрестился.
Ты чего? –
Да хрень какая-то снилась… - потер глаза капитан. – Ты чего прибежал?
Слушай, ну у вас тут и амбре…
Да? – принюхался Андрей, но ничего не почувствовал – принюхался уже.
– То-то я чувствую, как мне глаза разъедает... Так что?
Так прапор наш зовет всех на сборище в актовый зал – там на завтра заварушка какая-то с моряками замышляется.
А-а-а… точно! – Протянул капитан и нехотя поднялся с кровати, мысленно признаваясь в своей бесконечной любви подушке и обещая вернуться в ее объятия в самом скором времени.
– Ну, пошли. Что нового?
Да ничего. Сегодня еще одного морфа завалили. – После того, как начальство начало находить при помощи радиосвязи все новые и новые человеческие поселения, которым удалось выжить в хаосе первых дней Беды, это слово, произнесенное кем-то из радиолюбителей, прочно привязалось за мутировавшими зомбями-переростками.
– Умный, падлюка! Шифровался! Но мы его на немецкие крестики из пулемета разметали. Так что аж ошметки в разные стороны полетели.
А что там, на базе?
А там все как всегда… В этой стране ничего не меняется. Уже и страны как таковой нет, а перемен не предвидится. Они переезжают.
Куда?! – Доронин даже остановился, отчего следующий за ним Череп врезался тому в спину.
В Балаклаву. Нынешний лагерь посетили наши друзья-монстры, открыв глаза руководству на глупость идеи базирования такого числа народу близ пятого километра, кишмя кишащего мертвяками.
Ого! Чет я пропусти в этой жизни. А что там было? Когда успели?
Да морфы, как их по рации сказали, несколько сотен человек из беженцев вырезали.
Ни фига ж себе! А караул куда смотрел?
Этого мы уже не узнаем.
А в Бабе Клаве* что, земля обетованная? – не унимался Андрей.
Ну, пацаны говорили, что мотаются в Балаклаву, зачищают ее. Пока поселятся в Бункере**…
Да что б им в бане чайной ложкой можно было прикрыться! Там же колотун жуткий! Они же там все себе отморозят!
*Баба Клава – шуточное название Балаклавы.
** Бункер – имеется ввиду – бывший секретный завод по ремонту подводных лодок, скрытый в горе.
Ты знаешь, по-моему мозги у командования уже давно отморожены, поэтому им не страшно.
А бабы? Дети, наконец…
Ну чего ты ко мне привязался?
Да ничего я к тебе не привязывался… Как там Машка? – решил перевести разговор в другое русло Доронин.
Ну-у-у… -
Что, опять поцапались?
Ну не то чтобы очень… Скажем так – наши мнения по одному вопросу кардинально разошлись. Слушай, у вас в комнате лишней кровати не найдется?
Чего нема того нема… - Развел руки Андрей.
– Но вот одеяло лишнее найти помогу.
Университет был похож на революционный штаб – вооруженный люди, одетые кто во что, солдаты в черной форме, снующие взад-вперед. Разве что не хватало восставших матросов с винтовками на плечах и плакатов, призывающих к борьбе мировой пролетариат. Даже Ленин был свой. Три. В полный рост, бюст и профиль в граните. А портреты Маркса и Энгельса при большом желании можно было нарыть в закромах и схронах ставшей почти родной альма-матер.
Слушай, а ты слышал, что начали оружие раздавать со складов? – чуть не споткнулся Сашка, когда мимо него продефилировала длинноногая студентка, судя по возрасту. Девчонка куда-то явно спешила и чуть ли не бежала. Но даже эта быстрая ходьба была весьма… грациозна. Почему-то сразу вспомнилась фраза ‘ Девушка, какие у вас длинные ноги… Особенно левая’, но промчавшейся девчонке такое кричать уже было поздно, да и с ногами там все было более чем отлично.
Нет, ну откуда они такие берутся? Как тут можно спокойно жить?
Череп, остынь. Ты – женатый человек. Машка узнает, что смотришь налево – смотрелки на задницу натянет и моргать заставит, так что не буди лихо, пока оно тихо.
Она и так уже это намеревалась сделать… - пробурчал лысый приятель, голова которого начала постепенно покрываться светлой редкой щетиной.
А шо ж такое? – наигранно удивился Андрей.
Ну, ты же знаешь, что у нас с этими продуктовыми карточками кто не работает, тот не ест?
Так правильно. А то пришлось бы кормить ораву дармоедов, которые искренне считают, что все им должны, а сами они никому и ничего. Так вот – пусть отсо… ну в общем, перебьются.
Да это понятно, только Машка-то с ее теорией вероятностей теперь нафиг никому не сдалась. Вот ей и предложили либо получать карточки иждивенца, а ты сам должен понимать, что на них остается только поминки на похоронах от голодной смерти справлять. Или же прачкой идти, потому как штат кухарок и посудомоек уже набрали.
На участке коридора, прилегающего к туалетам, как обычно стоял специфический запах и никакая хлорка не спасала. Хоть старший прапорщик Рябошеев, а по совместительству комендант крепости ‘Голландия’, и распорядился заколотить все отхожие места в здании из-за отсутствия воды в трубах, но все же кто-то умудрялся делать свои грязные дела вне вырытых на заднем дворе ям со свежевыструганными уютными одноместными будочками, всем своим видом зовущих поразмышлять внутри о вечном. Но прохладная погода, порывистый ветер и плохо подогнанные доски отбивали напрочь все желание пофилософствовать.