Первый шторм
Шрифт:
Поселок в последнее время разросся – появились большие дома за крепкими заборами, возле автовокзала построили новую автозаправочную станцию, пооткрывались новые магазины с яркими вывесками, тогда как центр так и оставался старым, с открытыми дворами и низенькими хатками.
Детей на улице практически не было, женщины ходили по двое-трое, а мужчины и вовсе с ружьями наперевес.
Конечно, вид мужика на велосипеде и с ружьем был немного комичным, но тратить бензин в поселке, который на велике можно было пересечь из одного конца в другой
– Слушай, надо бы обзавестись местным транспортным средством! – проговорил Степан после того, как мимо них проскочил очередной велосипедист.
– Угу, – согласился Константин и тут же добавил: – Только у меня денег нет. Сам знаешь. Впору на паперть становиться да подаяние клянчить.
– Я сам все спустил на бензин и еду. Правда… – вдруг вспомнил одну «небольшую деталь» Степан.
– Что? Говори.
– У меня золото есть. Может, стоит поменять?
– Погоди пока. Золото еще может пригодиться.
– Зачем? Бабам дарить?
– Степа, ты меня поражаешь! Какие бабы? Деньги бумажные теперь не ценнее той бумаги, на которой они напечатаны. А золото – оно и в Африке золото, а еще будут цениться оружие и патроны. Поэтому если и покупать что-то, то оружие и патроны. Помнишь трупаков на трассе?
– Ну…
– Их кто-то пристрелил. Ты понимаешь, что это значит?
– Разбой на дорогах? – предположил Степан.
– И не только. Как бы по селам и деревенькам не начали шерстить эти романтики с большой дороги.
– Черт! Нужно перестраивать деятельность мозга с учетом новых реалий. Туплю со страшной силой.
– Да ничего ты не тупишь, просто еще не привык, что правила игры немного изменились. Да и мало кто сейчас это понимает. Вот руководство этого села – доперло, что нужно объединяться и контролировать территорию, а в Гавриловке, несмотря на меньшие размеры деревни, все телятся да никак разродиться не могут.
На центральной площади с постаментом Шевченко посредине назревал целый митинг. На дороге застыл древний ЗИЛ-130, выкрашенный в толерантный голубой цвет, с белой мордой и торчащими черными крюками, больше похожими на клыки кабана-секача, боковой бортик был откинут, а на платформе, словно дедушка Ленин в лучшие годы, что-то вещал мужик в милицейской форме с погонами подполковника.
– Пойдем послушаем, что ли? – припарковав «шевроле», предложил Степа и кивнул в сторону митинга.
– Ну пойдем.
– …нужно быть заодно! Подобное творится не только у нас. По сводкам и последним данным из столицы и новостных порталов Интернета, мертвецы гуляют по всему миру. Большие города погибли буквально за несколько дней. Киев не отвечает. Удалось связаться только с военными, что взяли под присмотр столицу и область. Гражданская власть как таковая отсутствует. Участились случаи разбойных нападений и бандитизма. Поэтому всех прошу внимательнее присматриваться к тому, что делается на улицах нашего поселка.
– Та вси ж друг друга знають! – выкрикнул кто-то из толпы. – Чого смотреть-то?
Толпа снова загудела и стала похожа на большой улей, каждый выражал свое
– Тихо! – попытался урезонить сельчан подполковник, но его голос утонул в море других человеческих голосов. – Да тихо вы все!!!
Гул нескольких сотен голосов, галдящих одновременно, продолжался до тех пор, пока стоявший возле подполковника капитан не вынул из кобуры свой пистолет и не засадил в воздух, пытаясь привлечь к себе внимание толпы. Звук выстрела гулко разнесся по площади, заставив сидевших на голых тополях голубей взлететь в небо. Наступила относительная тишина…
– Я продолжу… – как ни в чем не бывало проговорил милиционер. – Нужно собрать дружину, которая и будет патрулировать улицы. Мертвецов не стоит сбрасывать со счетов, и то, что их удалось перебить за два дня, не дает гарантии того, что где-нибудь не умрет какая-нибудь бабуська и не пойдет кусаться направо и налево.
Снова начал нарастать гул, но при первом же крике «тихо!» все разговоры прекратились сами собой.
– Прошу высказываться по одному и исключительно по теме.
– На повороте с трассы мертвяк стоял! – крикнул Степан.
– Вот! А я что говорил?! Нужно быть наблюдательными.
– А цэ хто? – толкнул соседа локтем в бок ближайший к Степану мужчина, подозрительно рассматривая Степу и Константина с его художественными фингалами.
– Та я знаю? Слухай давай, шо Бэбэшко каже…
– Так вин и казав прыглядуваться. От я и прыглядуюсь!
– Пане пидполковныку, у мэнэ питаннячко! – поднял руку еще один дядька.
– Ну говори, Панасюк. Что у тебя? – кивнул тому милиционер.
– А шо мы будем делать с продуктами? Я з поставщиком уже два дня нэ можу зв’язаться.
– И я! – крикнул еще кто-то из толпы.
– И я дозвонытыся нэ можу! – поддержал третий голос.
– Наверное, это владельцы магазинчиков, мимо которых мы и проезжали, – шепнул на ухо Степану Константин Аркадьевич. – В городах-то бог весть что творится… вот продукты и не завозят.
– Да, – согласно покивал местный главмент. – Это тоже проблема. Если честно, то я не знаю. Нужно думать. Надежда на то, что все вернется к старому, тает с каждым днем. А значит, нужно придумывать что-то новое. Так, Марченко, – обратился подполковник к ближайшему человеку. – К завтрашнему дню сделай доклад о состоянии свинофермы и птицефермы, а также прошу директоров совхозов зайти ко мне сразу после собрания, – более громко проговорил он и чуть тише добавил: – Всех, кого найдешь. Понял?
– Так точно! – по-военному четко ответил тот самый Марченко.
– На эти вопросы я отвечу вам завтра. На сегодняшнем собрании у нас другая повестка дня – группы патрулирования. Ну кто записывается добровольцем?
Желающих было немного. На площади собралось около пятиста человек – это так, на глазок, руки подняли хорошо если с пару десятков. Мужики оказались разновозрастные – от пацанов двадцатилетних, пришедших вместе с отцами, но этих было мало (все же основная часть молодежи уезжала учиться в города, которым нынче наступил армагеддец) до седобородых мужиков, давным-давно греющих косточки на печке.