Первый тайм
Шрифт:
Вовка покосился на Марину: та не собиралась вмешиваться, но хотя бы слушала.
– Ты рассуждаешь, как бухгалтер, - начал он, - причем бухгалтер, ничего не смыслящий в экономике высоких технологий...
Как всегда, спор затянул их; Игорь, по обыкновению, превозносил Центр термоядерной энергетики в Дубне. За реакторами, построенными на принципе Лорана-Горбовского, до сих пор очередь на десять лет вперед, говорил он, да и оборудование для магнитной дороги, соединившей подмосковные наукограды, сделали именно там. Да, соглашался Вовка, Дубна была первой, но вспомни нанотехнологический кластер в Зеленограде!
– Марина, а ты что думаешь?
– спросил Вовка.
Она сидела на рюкзаке, обхватив колени, и смотрела вдаль.
– Думаю, что вы как петухи, - сказала Марина, усмехнувшись, - будто шпорами хвалитесь.
– Шпорами?
– обиженно протянул Игорь.
– Ну, скажешь тоже...
– Главное - это люди, - продолжила Марина, - люди, создавшие все это. Вы как дети, вы даже не представляете, как вам повезло.
– Вскочив на ноги, она посмотрела вдаль, в сторону от Жуковского.
– Вы не понимаете, все могло быть хуже, гораздо хуже, чем сейчас. Вам построили этот мир, и вы живете в нем, не зная, как он хрупок...
Она запнулась. Игорь обиженно молчал, а Вовка подумал, что Марина, как обычно, права; он не знает, почему, просто чувствует так. Повисла неловкая пауза; разбивая ее, Вовка заявил, что проголодался и хочет есть. "Кто со мной?" - спросил он, доставая припасы.
Они с аппетитом поели, размолвка забылась - тем более, что все этого хотели. Потом они вспоминали всякие смешные случаи из лицейской и университетской жизни, а потом, точно в срок, на взлетной полосе показался "Атлант" - и даже Игорь со своим вечным скепсисом умолк, любуясь красивой и мощной машиной с распростертыми крыльями и ракетой на спине. Даже отсюда рев двигателей заглушал голоса; разбег по пятикилометровой полосе, казалось, никогда не закончится. Наконец, "Атлант" поднялся в небо. Игорь приник к камере, желая снять все этапы полета. Через три минуты на экране полыхнуло белым: ракета с модулем стартовала. Воцарилось напряженное молчание. Вскоре показался "Атлант"; когда он садился, на белой спине, казалось, мелькнула подпалина от огня, а еще через пару минут пришло сообщение из ЦУПа: модуль станции вышел на заданную орбиту.
– Ну, вот, а ты говорил!
– закричал Вовка, и тут же стал взахлеб рассказывать о новых проектах, о том, что "Атлант" - это только первая ласточка, что носитель можно сделать гораздо лучше, и вместо того, чтобы бесконечно копировать древнюю "Мрию", пора бы уже задуматься о космолете на термоядерной тяге.
– Пойдем завтра к нам, - расхрабрившись, предложил он Марине, - посмотришь, как мы работаем. Обещаю, скучно не будет!
Она, взглянув на него с улыбкой, покачала головой.
– Я завтра уезжаю. Рано утром.
Вовка растерялся.
– Куда?
– По магнитке, - туманно ответила она.
– А может, и дальше.
***
– Ну, что скажешь? Понравилось тебе?
Марина весь день провела в лицее: слушала споры старшеклассников на семинарах, помогала вести лабораторные
– Понравилось, - ответила Марина, - хорошие дети.
Они шли по бульвару, огибавшему комплекс лицейских зданий. Из ботанического сада донеслись приближающиеся голоса. Ветви раздвинулись, показалась группа старшеклассников с учителем. Дети, доселе возбужденно галдящие, вдруг притихли, а спустя мгновение над садом поплыли разноцветные зонтики размером с цветок одуванчика. Послышались восторженные возгласы, перекрываемые призывом учителя: "Дети, не толкайтесь! Каждый сможет попробовать!"
– В твоем молчании мне слышится "но", - с иронией сказал Саша.
– Или я неправ?
Марина вздохнула.
– Да нет, прав, конечно. Вот, смотри - у тебя пятнадцать учеников в классе, так?
– Верно.
– Я заметила, ты работаешь не со всеми одинаково. На лабе ты половину урока провел с этой парочкой, как их...
– Борис и Ира.
– Точно! А ведь были ребята, у которых так ничего не получилось, и ты не успел им помочь.
– Согласен, но в первую очередь мы должны выявить тех, у кого есть способности. Ты ведь знаешь, это базовый принцип: поощрение научно-технического творчества, помощь тем, кто успешен в нем. От этих ребят зависит наше будущее, разве не так?
– Ты читал мемуары Горбовского?
– неожиданно спросила Марина.
– Разумеется, - буркнул Саша, задетый за живое.
– Сейчас ты скажешь, что он родился в депрессивном районе, учился в обычной школе, поступил в университет со второго раза, да и там особо не блистал оценками...
– Именно!
– Горбовский - это исключение.
– Да, как и все великие люди.
– Что ты предлагаешь?
– сердито спросил Саша.
– Набирать троечников и возиться с ними? Думаешь, это путь к успеху?
Марина не ответила. Некоторое время шли молча, потом она сказала:
– Ты извини, что я на тебя набросилась. Просто я тоже из этих, из троечников. И выросла я в таком же районе, как и Горбовский, и до восьмого класса училась в обычной школе, где половины предметов не было.
– Но теперь ты здесь, - сказал Саша.
– Ты справилась.
– Да, и я благодарна тебе за помощь. Но сейчас меня волнуют те, кто остался там, где я родилась.
Он не знал, что сказать - такое часто случалось в разговоре с Мариной. Она отличалась от других лицеистов: замкнутая, молчаливая, часто равнодушная к общему веселью. Учеба давалось ей тяжело, и Саша нередко чувствовал неловкость, когда Марине долго приходилось объяснять то, что остальные схватывали на лету. И все-таки... все-таки в ней было нечто, вызывающее уважение.
Впереди показалась станция магнитки. С платформы открывался превосходный вид: невысокие, причудливой формы корпуса лицея, тонущие в зелени, блюдце озера с жилыми башнями по берегам, и дальше, вдали от магнитки, панельные многоэтажки старого города. Там и живут троечники, неожиданно подумал Саша.
– Знаешь, я решила вернуться домой, - сказала Марина.
– Зачем? Что ты там будешь делать?
Она улыбнулась.
– Лицей. Такой же, как здесь. Ну, примерно такой.
Саша уставился на нее.