Первый угленос
Шрифт:
Ночные стражи
Книга девятая
Первый угленос
ОБ АВТОРЕ
Кэтрин Ласки очень давно интересуется совами. Несколько лет назад она начала исследовать жизнь и повадки этих птиц — что едят, как летают, где строят или находят себе гнезда. Сначала ей хотелось написать серьезную научную книгу о совах и проиллюстрировать ее фотографиями своего мужа, Кристофера Найта. Но вскоре писательница поняла, что это будет весьма непростым делом, поскольку совы на редкость пугливы и осторожны, к тому же ведут ночной образ жизни. Поэтому Кэтрин Ласки решила написать серию сказочных книг о совином мире, получившую название Guardians of Gha Hoole.
Несмотря на то, что писательница наделила своих героев речью, мышлением и мечтами, ей хотелось включить в свою книгу как можно больше информации о настоящей совиной жизни.
Кэтрин Ласки написала много произведений как научных, так и художественных. В сотрудничестве со своим мужем она создала такие познавательные книги, как Sugaring Time, за которую получила премию Ньюбери — высшую национальную награду США за лучшую книгу года для детей; The Most Beatiful Roof in the World, и вышедшую совсем недавно Interrupted Journey: Saving Endangered Sea Turtles. Среди ее художественных произведений можно назвать The Night Journey (книга получила национальную еврейскую книжную премию); Beyond the Burning Time; True North: A Journey to the New World; Dreams in the Golden Country; Porkenstein. Она написала большую книгу под названием The Journal of Augustus Pelletier: The Lewis and Clark Expedition, 1884 для серии книг «Меня зовут Америка», а также несколько книг для серии «Королевские дневники»: Elizabeth I: Red Rose of the House of Tudor, England, 1544 и Jahanara, Princess of Princesses, India, 1627.
Ее вклад в познавательную литературу отмечен книжной премией Boston Globe, а также премией Washington Post.
Кэтрин Ласки с мужем живут в Кэмбридже, штат Массачусетс.
МОСКВА
ОЛМА Медиа Групп
2010
Пролог
На ветке Великого Древа перед дуплом сидели три совы, ежась от свирепых порывов первых ледяных зимовеев. Это были сычик-эльф, бородатая неясыть и пещерная сова, известные всем как члены знаменитой Стаи.
Четвертый член Стаи, сипуха по имени Сорен, не выбирался из дупла своего любимого учителя Эзилриба.
Ибо Эзилриб умирал.
Маленькая Гильфи теснее придвинулась к Сумраку, и тот накрыл ее крылом, защищая от ветра. Копуша, переступив по ветке, перебрался поближе к друзьям. Хотя Сорен сейчас был внутри, а они мерзли снаружи, между друзьями существовала невидимая связь. Эти четверо знали друг друга так долго, что их уже ничто не могло разлучить.
— Я так все чувствую, — прошептала Гильфи и моргнула, — будто у нас один желудок на четверых!
Сумрак с Копушей печально закивали.
— Так
Сейчас их «общий» мускульный желудок, этот наиболее чуткий и отзывчивый инструмент организма совы, разрывался от тоски и безысходной горечи, которую испытывал Сорен, стоявший перед смертным ложем своего наставника.
— Я понимаю, это звучит глупо, — продолжал Копуша, — но у меня такое чувство, будто я снова осиротел. А для Сорена это и в самом деле так. Вы же знаете, он наследник Эзилриба.
Сумрак поморгал и пробасил:
— А я не помню, как осиротел. Я и родителей-то своих не помню. Иногда мне кажется, будто я появился на свет сам по себе.
«Если он сейчас скажет хоть слово о „суровой школе сиротства“ и о том, как всему на свете он научился сам, я срыгну погадку!» — с тоской подумала Гильфи.
Но Сумрак ничего подобного не сказал.
— И все же, — продолжал он, — я, кажется, понимаю, что значит быть сыном и иметь отца. Бедный Сорен!
Возможно, что и Сорен, стоявший в глубине темного дупла, смутно ощущал трепет желудков своих друзей, но в этот миг чудовищная волна горя уносила его прочь от них, в невыносимое одиночество. Его всегда блестящие черные глаза потускнели, а желудок сковала странная неподвижность. Он оцепенел, почти отупел от боли и скорби.
Октавия, старая домашняя змея Эзилриба, плакала в темном углу. Корин, новый король Великого Древа и предводитель Ночных Стражей, нервно переступал с лапы на лапу. Молодому королю было не по себе. Он чувствовал себя лишним. Корин совсем недавно поселился на Древе и, разумеется, не успел узнать Эзилриба так, как его знали Сорен и Октавия.
Домашнюю змею связывала с Эзилрибом многолетняя дружба, они вместе прибыли на Великое Древо, и с тех пор Октавия верой и правдой служила своему другу, став его ближайшей помощницей и советчицей. Что касается Сорена, то еще в ранней юности он стал наследником Эзилриба. Эзилриб первым разглядел в юной сипухе качества прирожденного лидера, разобравшись в Сорене задолго до того, как он сам узнал о своих способностях…
Юный король чувствовал себя чужим в этом дупле. Зачем умирающий призвал его к себе?
Словно в ответ на этот немой вопрос, старый наставник поднял изуродованную лапу и поманил к себе обеих сипух.
— Подойдите поближе, ребятки… Еще ближе, — хрипло прошептал он.
От этих простых слов по сердцу Корина разлилось тепло. Старый Эзилриб никогда не обращался к нему как к королю, с самой первой встречи называя его просто «парнишкой»…
Корин и Сорен наклонились над умирающим.
— А теперь слушайте внимательно то, что я вам скажу, — прошелестел Эзилриб.
— Я слушаю, Эзилриб, — ответил Корин.
— Слушаю, кэп, — глотая слезы, прошептал Сорен.
Он знал, что в последний раз называет так своего старого наставника. Все члены отряда всепогодников звали Эзилриба «кэпом», потому что он был настоящим капитаном ветров, он учил молодых сов седлать бурные потоки, забираться на воздушную рвань, скатываться по склонам бури и мчаться по бешеным вихрям урагана. Ах, что это были за полеты!
Вместе с Эзилрибом они без страха вылетали в любую погоду, в самый неистовый ветер. Они ничего не боялись и во всю глотку горланили буйные песни!
«Неужели я больше всего буду скучать по этим полетам?» — спросил себя Сорен. Или сильнее всего ему будет не хватать долгих разговоров с наставником, порой продолжавшихся до самого разгара дня? Или встреч в библиотеке, когда Эзилриб своим изуродованным когтем указывал ему на ту или иную книгу? Великий Глаукс, как многому научила его эта старая совка! Как многому…