Первый всадник. Книга вторая
Шрифт:
– А прижигание? – с надеждой спросил Люцифер.
Любимая пытка, что ли?
– У меня для тебя одно слово: солярий. Там и при жизни неплохо подгорают, – мгновенно нашлась я, пряча улыбку за усталостью.
– Ну а резать живьем? Эффективно же.
– Не знаешь ты нашу медицину. Вот где отлично режут. Особенно пластические хирурги.
На этом дьявол надолго задумался. Мне удалось добраться до кофейни, выпить свои положенные три эспрессо и один адский латте падшего, что остыл, пока Его Величество не осмыслил все.
– Может, возвращать грешников
И тут я подавилась пончиком и начала громко откашливаться.
– Совсем сдурел? Нам депутатов и олигархов хватает! – Ну и перспективка.
– Расслабься, Война. Мои пытки всем вашим земным штучкам не переплюнуть. Я диво как изобретателен. – И оскал, достойный ужастика, изуродовал прекрасное лицо дьявола.
– Может, по домам?
Я состроила как можно более несчастное личико, но главного по мукам это не впечатлило. Явно видел мордочки понесчастнее.
– Я прибыл на землю впервые за многие сотни лет, а ты хочешь оставить меня без экскурсии? Жестокий всадник.
– Мне нужно отдохнуть, иначе на экскурсии будешь волочить мое спящее и молчаливое тельце за собой.
– Глупости какие. Всаднику апокалипсиса не нужен отдых. Ты же первая кара мира. Как бы смогла уничтожать цивилизации, если бы тебе всегда нужен был сон? Простите меня, грешные, у меня перерыв на послеобеденный сон, – передразнил меня брюнет. – Так?
– Простите меня, владыка ада, но я человек, и у меня перерыв на сон. Теперь я могу уйти?
Люцифер внимательно посмотрел на мое уставшее лицо, очаровательно улыбнулся и изрек свой вердикт:
– Нет. А теперь давай выпьем этот чудесный напиток и пойдем дальше.
На этом дьявол взял солонку и перевернул прямо над капучино.
– Ты что творишь?! – Я быстро отодвинула чашку, отчего на стол посыпалась мелкая соль.
– Что не так? Мамона говорил, что с солью кофе слаще.
– Напомни мне придушить Мамону, Сатану и Вельзевула, – ругалась, осторожно снимая ложкой соль с пенки. Благо у капучино она большая и плотная.
– Хм, начинаю узнавать свою кровожадную Войну. Продолжай, милая, такие разговоры меня страсть как заводят. – Дьявол поставил локоть на стол и подпер голову ладонью, с нежностью наблюдая за мной.
– А еще ангелом назывался.
– Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой, – продекламировал с выражением брюнет, имея в виду свое прошлое.
– И кто из князей ада Пушкина в ад таскает? – Я закончила убирать соль и вернула чашку мужчине, предварительно положив в напиток две ложки сахара.
Мешает пусть сам. Не маленький, разберется.
– Бельфегор. Он любит творческие души. Увы, Пушкин к нам не попал. – Наигранно печальный вздох.
– На его счастье, – шепнула в сторону, радуясь за русского классика.
– Мой князь целое десятилетие страдал, топя в кипящем масле грешные души под «У лукоморья дуб зеленый» и «Я к вам пишу – чего же боле?». Больше его так не закидывало аж до самой смерти Булгакова. Тогда он сменил масло на стопроцентный спирт
– Предпочту остаться незнакомцами.
– Зря. Творческий демон. В расцвет кубизма восхищался Пикассо. Несколько лет у нас души ходили порубленные и слепленные по частям. Причем он перемешивал их и собирал наугад. Веселенькие уродцы у нас тогда гуляли по аду. Что ни день, новый сюрприз. Вельзевул тогда в шутку назвал регион Бельфегора Мясорубкой.
Люцифер так рассказывал это, будто вспоминал лучшие деньки своего прошлого. А ведь речь шла о душах живых людей, что мучились из-за ужасных предпочтений падших ангелов. От этого меня начало подташнивать, и эспрессо попытался выбраться наружу.
– Ты позеленела, милая, – самым нежным голосом обратился ко мне дьявол, а у меня от него все в зобе сперло, такой ужас эта интонация наводила. – Неужели тебе жалко эти никчемные, прогнившие души? Считаешь, что мы чудовища?
Голос оставался ровным, но я четко ощущала опасность. Моя реакция взбесила владыку ада.
– Да, я дьявол. А они мои князья. И мы мучим грешные души, потому что кто-то должен это делать. Не я заставлял маньяка убивать и насиловать женщин, и не я поселил идею перебить родных ради наследства в голову младшего сына. Люди сами уничтожают и разлагают себя. Я лишь осуществляю волю отца: наказываю. Так почему же я зло, а они жертвы?! – И стол разлетелся на щепки.
Люцифер даже не шевельнулся, а все столики в кофейне просто превратились в труху с громким хлопком.
– Возьми себя в руки, пожалуйста. Эти души не определены к тебе в ад. Не стоит убивать их раньше времени, – я говорила тихо, но твердо. – Пойдем.
Понятия не имею, где взяла смелость, но я схватила Люцифера за руку и увела подальше от кофейни и оживленной улицы. Мало ли что еще могло вызвать гнев дьявола. В следующий раз город мог не пережить вспыльчивости короля ада.
– Всадники такие же овечки, как и ангелы, – выплюнул брюнет, когда я привела его в глухой закуток сквера.
Неожиданно его слова ранили меня сильнее, чем я думала. Резко обернувшись, отбросила руку брюнета, за которую вела его ранее, и не сдержалась от отповеди.
– Именно. Такие же рабы обстоятельств. Нам приказали, мы обязаны выполнить. Только, в отличие от вас, мы убивали людей. Живых, невинных и виноватых. Всех, кто попадался под руку. И не ослушаться приказа, не пойти наперекор. Вот где отчаяние. Так что прекращай строить обиженного сыночка, на которого обрушилась отцовская несправедливость. На земле половина таких же травмированных. Бесишь, – прошипела и закончила свою речь.