Первый всадник
Шрифт:
– Но ты, – взяла слово повар, – ты только недавно почувствовала горечь нашей прошлой жизни. Тебе сложнее броситься в бой, ведь многое на кону.
– Наоборот. Мне легче, – я кинула уверенный взгляд из-подо лба на каждую. – Я была здесь слишком счастлива, чтобы так легко от этого отказаться. Я с вами.
Моя ладонь легла на середину стола. Девочки сделали то же самое, сцепив наши пальцы между собой.
– Вместе до конца, – заявила я.
– Вместе до конца! – общий ответ.
***
– Война! Быстрее! – кричала женщина в белом. Ее золотые
– Идите! Я вас прикрою!
На меня надвигалось целое облако из войска бога. Херувимы, архангелы и ангелы. Даже серафимы пренебрегли своим высоким делом и присоединились к охоте на беглых всадников.
Если Абаддон не поторопится, нас точно поймают.
Я ставлю ярко-оранжевый барьер, и колесницы божие разбиваются о него, не в силах пройти дальше. Оборачиваюсь, врата в Бездну открыты. Абаддон держит проход, а Смерть идет первой.
Барьер дрожит, прогибается, но я держусь, и он стоит. Вижу, как губы бесцветного всадника неизбежности тихо шепчут «Вместе до конца». Эту фразу подхватывают Чума и Голод. Они помнят, как я выкрикнула это, разрубая тетраморфа почти пополам. Почти, ибо пощадила. Война не промахивается, она несет смерть.
– Вместе до конца! – кричим мы вместе.
Смерть уходит, потом Чума. Голод приходится запихивать силой, с чем прекрасно справляется Абаддон. Барьер прогибается и лопается, откидывая меня к почти закрывшимся вратам.
– Война! Слышишь меня! Тебе нужно идти, – по лицу и рукам течет золотая кровь. Я сильно ранена.
Ангел бездны пропихивает меня в щель с трудом, но у нее это получается за миг до закрытия врат.
– Иди! – кричит ангел, и щелкает замок, что закрывает бесконечность.
***
Я лежала всю ночь и не могла заснуть. Как оказалось, я потеряла сознание на несколько минут. На самом деле я прожила несколько часов в своих воспоминаниях. Теперь даже не стоило сомневаться, что я всадник апокалипсиса. Самый опасный и разрушительный элемент четверки. Война.
– Как она? – слышу заботливый голос Нади из кухни.
– Адаптируется очень быстро, – ответил ей Луксор. Он остался с нами в квартире, поручив охрану периметра другим костюмам.
– Она сильная. Обозвать в лицо трех князей ада демонами и отказать им! Да тут нужно иметь стальные яйца, – достаточно громко высказалась вирусолог.
Они все уверенны, что я давно сплю, поэтому не шепчутся. Однако я все равно решаю встать и подойти поближе, к самой кухне.
– Достаточно того, что у нее стальные нервы, – приятным голосом произнес Луксор.
– Ой, да для тебя все в ней прекрасно. Характер, ум, тело, происхождение – куда ни плюнь, одни восторги.
– Что поделать, она моя госпожа, – удовлетворенно ответил блондин.
– Вот и не забывай об этом, Похоть, – холодно высказалась Люба. Даже с каким-то предупреждением.
Больше
– Что значит «похоть»? – и четыре пары глаз уставились на меня. Веселящиеся, виноватые, холодные и… Возбужденные.
Глава 19
Семеро теней
– Прости, Луксор, – виновато произнесла Люба, – я не почувствовала ее приближения. Она должна была узнать это от тебя.
Блондин не смотрел на Смерть, его внимание всецело было отдано мне.
– Ничего страшного, Неизбежность. Давно нужно было рассказать. Я слишком долго пренебрегал истиной ради своего блага, – не менее виновато ответил Луксор, только его чувства относились ко мне.
– Еще тайны? – устало вздохнула, – настанет когда-нибудь день, в который я проснусь, а вокруг меня все будет привычным и неизменным?
Риторический вопрос, но уже просто накипело. Слишком много неизвестных переменных, что могут изменить ход событий своей непредсказуемостью. Слишком все сложно для разума смертных. Но ведь я не смертная.
– Я хотел бы поговорить с Викторией наедине, – тихо попросил блондин, опустив голову. Светлая челка спрятала от меня его глаза и то, что бушевало в душе защитника.
– Угу, разбежался. Так я и оставила волка в загоне с овечкой, – прямолинейно высказалась Вера.
– У этой «овечки» кулак стену пробивает, – справедливо заметил блондин, а я неосознанно спрятала руки за спину. Бессмысленно, он все равно видел тот кратер, что я создала в попытке выкопать из ада князей.
– Не самая лучшая идея, – поддержала подругу Надя и виновато улыбнулась парню.
Оставался последний голос, и все уставились на Любу. Врач не стала ходить вокруг да около и посмотрела на меня.
– Пусть Ви решает. Только у нее есть на это право, – как всегда, реаниматолог была самой рациональной из нас.
Если Вера отвечала за бунтарский дух и вспыльчивость, Надя за мягкость и уступчивость, то Люба была головой. А я… Я была той, что все время находит неприятности и вляпывается в истории. Конфликты знали мое имя и звали меня на ты с самого рождения. От своей судьбы не уйдешь, даже если ты чертов всадник апокалипсиса.
– Оставьте нас, пожалуйста, – хрипло попросила девочек.
Люба и Надя начали подниматься, а вот Вера не удержалась от гневного удара кулаком по столу и недовольного «неисправима». Стол развалился. Я поймала Чуму за локоть на выходе из кухни и холодно произнесла:
– В гостях себя так не ведут. Завтра купишь мне новый стол, – и я ее отпустила.
Вирусолог что-то пробурчала, но признала свою неправоту. Иногда ее вспышки гнева переходили границы дозволенного.
Когда девочки вышли, Луксор, наконец, поднял на меня глаза. В них была вина, почитание и страх. Пожалуй, последнего было меньше всего, но лишь потому, что его подавляли. Блондин не хотел показывать, что боится потерять мое расположение.