Первый всадник
Шрифт:
Мой пернатый хранитель все это время не скрывал своего присутствия. Это почти стало проблемой, когда на кресло собралась с размаху сесть Вера.
– Нет! – вскрикнула я, протягивая руки к подруге.
Та замерла, среагировав весьма живо для человека, что падал в кресло. А вот ангел успел дематериализоваться в энергию и появился уже в углу комнаты, где на него никто не мог сесть. Я выдохнула. Совсем забыла, что он так может.
– Что? – удивилась девушка, оглядываясь на совершенно пустую для ее глаз сидушку. Но вот как-то без огонька она это делала. Будто нехотя.
– Э-э-э… Оно сломано, – быстро нашлась я, – вчера села и грохнулась с него. Так что лучше не надо.
Вирусолог послушно села на кровать.
– Ты
– Нет, что ты. Все отлично. Просто не ожидала. Может, чаю и перейдем на тортик? – внесла предложение, переводя тему.
– И бусербодик, – пережевывая очередной ломтик колбасы, невнятно попросила Надя.
Точно саранча. Холодильник к вечеру будет девственно-чистым.
С предложением все согласились, и я ушла на первый этаж на кухню ставить чайник и засыпать чайные листья, привезенные отцом прямиком из Индии, в заварник. Однако до места я так и не дошла, замерев на лестнице, поскольку вспомнила, что не уточнила, кто пьет чай, а кто кофе. Да и Люба часто просит зеленый вместо черного. Он, по ее словам, токсины из организма выводит.
Когда я почти вернулась к своей комнате, с целью уточнить, кто что будет, то услышала какое-то подозрительное копошение в соседней. Это была мамина мастерская, где она шила, вязала и делала всякие поделки. Первая мысль была, что Надя решила посмотреть на новые мамины работы, она любила рукоделие, но это предположение умерло с открытой в комнату дверью. Когда я заглянула внутрь, то просто не смогла поверить своим глазам.
Мои девчонки, лучшие подруги чуть ли не с садика, умнейшие и талантливейшие из всех, кого я знала, как заправские вышибалы и мастера кун фу, скручивали в баранку моего ангела-хранителя!
– Вяжи руки, Надя. Он слишком сильный, – тихо выдыхала Вера сквозь зубы, удерживая ноги мужчины.
– Вот же упрямый нимбоносец попался, – кряхтела Люба, сжимая ногами в захвате голову и руку блондина. Прием борцов.
– Ничего. Общипаем, форматнем память и пинка на небо, чтобы не лез, куда не надо, и не защищал, кого не надо, – Вера осклабилась так, будто являлась совершенно не человеком, а чем-то страшным.
А моя Надя, добродушная девочка с булочкой, отточенными движениями связывала несчастного профессиональными узлами из маминых вязальных ниток, собранных из четырех клубков.
– Мамочки… – тихо пискнула.
Тут же на меня уставились четыре пары горящих странной силой глаз.
– Вика, беги! – крикнул ангел, хрипя в ковер, но его быстро утопили лицом в ворс.
– Хватай ее! – заорала Люба.
И я побежала, не дожидаясь действий Нади, что бросила свое дело и намеревалась кинуться на меня. Хотя бы потому что у моих любимых подруг были такие зверские лица, каких я за все семнадцать лет не видела. Как-то сам собой достался ключ, завелся байк, а вот тапочки зайчики мешались на подножках, однако ничто на свете сейчас не могло меня остановить.
Мой мир рухнул.
Глава 4
Даже ангел может пасть
Дорога расплывалась перед глазами, ноги в тапочках соскальзывали с подножек, но я все равно выжимала газ, приближая стрелку спидометра к ста восьмидесяти. В какой-то момент в мозгу резко щелкнуло, и я поняла, что, если потеряю управление, меня ничто не спасет. Защиты на мне не было, даже шлем все еще был позади, а не на голове. Эта мысль отрезвила, и я затормозила у обочины перед самым въездом в город. Мне нужна была передышка и возможность все осознать. Однако делать это на трассе, по которой за мной может идти преследование, глупо. Поэтому я отцепила сетку, достала шлем, и «Какое счастье!» из него вывалились на асфальт новенькие перчатки. Пусть уже июнь, но еще недостаточно тепло, чтобы ладони не чувствовали дискомфорт от порывов прохладного ветра.
В городе я затерялась среди потока машин и байкеров, выбрав местом своей отсидки квартиру отца. Сама я предпочитала жить загородом в коттедже, но также у меня была маленькая собственная однушка, в которой я периодически ночевала. Туда ехать было верхом глупости, ибо там меня будут искать в первую очередь. Поэтому я въехала на крытую стоянку многоквартирного элитного дома и попетляла по уровням, выискивая укромное местечко для байка. Отличное место нашлось за сложенными плитами бетона. Видимо, стоянку собирались подмарафетить, поэтому материалы заранее сложили здесь. Моего алого самурая не было видно со стороны за стройматериалом, поэтому я со спокойной душой могла его оставить. Чтобы обнаружить байк, необходимо было подойти на расстояние в два метра, и вряд ли кто-то, кроме рабочих, вообще сюда сунется.
Оставшись довольной маскировкой, отправилась к лифтам. На последнем этаже мне дали допуск на вход, и лифт открылся. Встретил меня с вежливой улыбкой постоянный консьерж и охранник в одном лице.
– Виктория Родионовна, рад вас видеть.
– Добрый день, Михаил. Впустишь меня? – и я натянуто улыбнулась.
Естественно, меня впустили. Я часто заходила к отцу в гости и готовила ему еду, когда у того случались завалы на работе, поэтому папа ввел меня в круг лиц с разрешением на вход. В квартире было ожидаемо пусто и тихо. Самое то для размышлений. Необходимо было собрать свои мысли хотя бы в подобие порядка. И для этого дела я выбрала кухню, ибо там стояла чудесная кофеварка. Запустив ее и залив молока куда нужно, села на широкий низкий подоконник с подушками, окидывая взглядом весь город с двадцать седьмого этажа через большое широкое окно. Через минуту я полностью погрузилась в свои страхи и переживания.
Ангелы существуют, и это факт. С этим пора было смириться. Я действительно встретила одного и вела с ним светские беседы. Когда этот простой и одновременно неимоверно сложный в осознании факт удалось принять, размышления пошли легче.
По радио, которое мой старомодный папочка запрограммировал включаться, как только переступал порог, играла приятная размеренная музыка. Колонки были новыми, а квартира оснащена некоторыми заморочками умного дома. Если бы я была с отцовским смартфоном, то легко смогла бы сварить себе кофе еще на подъезде, как и наполнить ванну водой любой температуры. Родион Мечник всегда ценил оперативность и шел в ногу со временем. Именно поэтому в подростковом возрасте мне не запретили перекраситься в брюнетку, пробить пупок и купить мотоцикл в семнадцать. Мои родители только слезно просили не пробовать наркотики и рассказывали о вреде курения и алкоголя, надеясь, что я не попаду в ловушку зависимости. И я не попала. Просто в этом не было смысла. Если никто не ставит тебе запрет, то нет желания его нарушать. Да, отец и мать втайне тряслись и теряли нервные клетки тысячами, но не пытались ставить рамки. Именно поэтому я поступила в университет, какой хотела, не курю, не ухожу в запои и не балуюсь наркотой. Одна нервотрепка осталась у родителей – байк. Но они стойко терпят, зная, что и сами в молодости были не против прогонять.
Все в моей жизни отлично. Я вырываюсь в люди сама, без помощи родителей, но они и не бросают меня на произвол судьбы. У меня всегда была поддержка в их лице. Они в меня безоговорочно верят, что дает уже пятьдесят процентов успеха. И вот сейчас, в день моего двадцатитрёхлетия, все летит под откос, ломая то, что я знала о нашем мире. Как жить дальше?
По радио заиграла старая песня Settellits от September, будто кто-то специально пустил этот трек, чувствуя мой настрой. Колонки довольно настойчиво и громко воспроизводили задорную и нетипичную песню: