Пёрышко
Шрифт:
Бабушка ножом разрезала на парне рубаху. Он был совсем молод, хорошо сложен и красив, конечно, не так, как Богдан, но все же... Жалко будет, если помрет. Бабушка провела над раной руками, лишь слегка касаясь кожи, и сказала:
– Неспроста, ох, неспроста он до сих пор не очнулся. Ясна, завари крапивы, той, что в бане сохнет. Иди, воин, помоги ей достать.
Я удивленно посмотрела на бабушку - ведь знает же, что я сама на чердак слазить могу. Зачем его посылает со мной? А, впрочем, разве мне это не на руку - с ним наедине остаться? Посмотрела на Богдана у выхода, взглядом зовя за собой.
– Ярополк, присмотри!
Тот, кого назвал Ярополком, шагнул в избу. А Богдан за мной пошел. По дороге в баню стал расспрашивать:
– Бабка твоя только травами лечит, или еще что умеет?
– Умеет: роды принимает, раны шьет, ну, и так, понемногу...
– Повезло нам тебя в лесу встретить.
А мне уж как повезло! Столько лет ждала! Улыбнулась ему, вложив в свою улыбку всю радость от долгожданной встречи. Зашли в баню. Она у нас дедушкой по-особому сделана была: с чердаком, на котором некоторые травы сушились - те, которым не просто сохнуть, но и жаром обдаваться в ходе сушки нужно было. На чердак лестница вела из жердочек, лаз узкий, а там - темнота, хоть глаз выколи. Трав - видимо-невидимо, да только, где крапива висит - я не помнила толком. А лучину взять не догадалась. Ничего - наощупь найду. Это - трава простая, за ней бабушка деда всегда посылала, меня - чтобы что-то посложнее найти...
Я вперед полезла, он - за мною. Встала, выпрямилась, жду, когда глаза к темноте привыкнут, тут и Богдан поднялся. Рядом остановился - тоже осваивается. А стоит близко совсем - дыхание горячее чувствуется, только тронь - обожжешься... Понимала, что чужой он еще, что нельзя торопиться. Но удержаться не могла... Руку протянула медленно-медленно туда, где лицо его быть должно и, не рассчитав немного - хотела ведь только кончиками пальцев кожи его коснуться, всю ладонь на щеку положила. Сама вздрогнула от неожиданности и его судорожное движение почувствовала: дернулся, замер и стоит - не шелохнется. А горячий он какой, борода мягкая руку ласкает - да это же я сама, по лицу его глажу! И вдруг, то ли почудилось мне, где-то вдалеке - грома раскат, как будто, свист какой-то, шум, шорох - дальний, негромкий. Он назад шагнул - и исчезло все, снова - тишина.
А я не сразу опомниться смогла. Глаза-то уже силуэт Богдана в темноте различают. Вот глупая! Что он обо мне подумает! Правильно бабушка говорит, что я всегда делаю, а потом только думаю!
***
Почему Ярополка с Ясной на чердак не отправил? Почему Бажена одного с черной старухой оставил? Не мог в толк взять! Да только шел за ней, как привязанный.
А под лестницей стоя, и видя тело ее, платьем обтянутое, когда со ступенек на чердак коленями становилась - совсем разум потерял! Залез за ней следом - рядом встал и с собой борюсь, чтобы не дотронуться, не коснуться ее. В пальцах прямо зуд какой-то!
И вдруг - как удар, как пощечина - рука на лице, мягкая, нежная, травами пахнущая. Решил сначала, что она к пучкам потянулась, повсюду развешенным, и нечаянно ко мне прикоснулась, но когда пальцы ее по щеке заскользили, гладить начали, забыл, как дышать, стоял, как околдованный, глаза
Да только Мира не дремлет! Тут же учуяла... О себе напомнила. Отшатнулся от девушки, чтобы не злить мою мучительницу, не давать повода.
Она тут же по чердаку пошла, стала траву нужную искать. Да как же она в темноте-то? В моем поясе кармашек специальный - в нем кусочки камня-кремния и щепки. Достал, друг о друга ударил, высекая искру на щепку. Запалил, взял в руку, стал светить ей.
Неяркий огонь освещал не только пучки трав, повсюду развешенных, но и Ясну. Она травы перебирает, а я ею любуюсь. До чего хороша девушка! Почему только не замужем она? На такую красавицу желающих, наверное, видимо-невидимо! Сколько лет ей? Если спрошу, что скажет? Что не мое дело это, вот что.
Вот ведь, о чем только думаю! Тут княжич помирает, а я о девчонке! Зря, ох, зря, перед походом в корчму не сходил! Сейчас бы глупости эти в голову не лезли. Вон, вместе с братьями Жданами медовухи напился бы и девку себе покрасивее выбрал!
– Богдан, возьми вот это!
– подает мне пучки какие-то, - я еще кое-что захвачу...
Слезли с ней по-очереди, она траву стала заваривать, а я в избу пошел. Только дверь открыл, Ярополк, как ошпаренный выскочил, чуть с порога не столкнул.
– Что ты? Что случилось?
– Очнулся! Бажен очнулся! Тебя зовет! Странный он...
Вошел в избу. Парень так и лежит на столе, уже перебинтованный, сучок окровавленный тут же в горшок брошен. Бледный, только щеки ярко-розовые - лихорадка, что ли, у него началась?
– Богдан, я видел его... Того, кто меня убить хотел... Плащ у него черный... он плащом тем весь обмотан, на лице - мешковина, как будто. Он знал, кто я таков...
Говорил тяжело с придыханием, руки в кулаки сжимались - больно ему! Но, молодец, разглядел, запомнил.
– Прости, Богдан, зря увязался с тобой...
– тише, тише голос его, в шепот уже переходит.
– Просто хотел таким, как ты быть - настоящим воином... не хотел, у отца под крылом...
Я к нему рванулся, за руку взял:
– Ничего, - выздоровеешь, - будешь, лучше меня будешь!
Старуха, все это время осматривавшая сук, из тела Бажена вытащенный, подошла, руку мою от парня оторвала и сказала:
– Пусть отдыхает, силы ему теперь, ох, как понадобятся. А ты иди, Ясну поторопи, пусть быстрее отвар несет! Сейчас выйду, поговорим.
Вышел из избы, как из проруби выскочил - воздуха свежего вдохнул, даже голова закружилась. Девушка на деревянном чурбачке траву толчет, рядом в плошке горячая вода паром исходит.
– Ясна! Готов настой-то?
– Сейчас, Богдан, немного осталось.
Вновь удивился тому, что по имени ко мне так запросто обращается. Все в ней удивительно, необычно. Лицо ее - чистое, с большими зелеными глазами, маленьким носиком, алыми губками, полными, нежными. Движения - быстрые, но четкие, знающие. И действия, поступки... Зачем меня по лицу гладила? Не похожа она на ту, которая за плату с любым мужиком пойдет. А, чтоб понравился такой, как я - изуродованный, старый для нее... не верю, быть того не может. Вон, сколько в моем отряде молодых, да пригожих воинов!