Пёс для миллиардера
Шрифт:
Клавдия Максимовна: – Заткнитесь, чёрт возьми! Сейчас сюда придёт мой внучек, и если пёс ваш гадкий его укусит, то собаке вашей лично не то что пасть порву, а кобеля я гневно загрызу.
Степан Захарович: – Я понимаю, злы вы и жестоки. Но справиться вам с псиною моей не суждено отныне никогда. И никому! Поверьте, это правда. Он невидимка! Зол и беспощаден. Людей он ненавидит безгранично. Впитал в себя он самое плохое от тех мерзавцев, что нагло обобрали наш народ и в нищету вогнали очень скоро. А многих даже в гроб. А то ли ещё будет!
Клавдия Максимовна: –
Пёс недовольно рычит. Клавдия Максимовна смело грозит невидимой собаке пальцем и даже даёт ему затрещину. Демофобик издаёт лай, но больше её не пытается схватить зубами за ногу.
Степан Захарович: – Вот видите, он вас не укусил. Хватило ведь единственного раза моёй собачке славной, Демофобу, чтобы дать понять вам то, что он – собака. Пёс больше вас не цапнет. Всё потому, что вы похожи с ним… характерами, нравом. Вы точно так же ненавидите людей, как бобик Демофобик. Но своё такое неприятье… скрываете усердно. А пёс не может скрыть. Всё потому, что пёс. Собака и не больше. Пускай он запредельный пёс, загробный, но открыт и честен.
Клавдия Максимовна: – А не пойти ли вам, Степан Захарыч, отсюда с вашим псом к едрене-фене! Кто разрешил, в конце концов, спрошу я, бродить по улице со зверем-невидимкой, ходить среди людей… вполне, нормальных?! Вас непременно надо за решётку спрятать, псину – умертвить! (пёс начинает лаять, она обращается к Демофобику). Да, это о тебе я говорю, собака злая. Идите оба к чёрту!
Степан Захарович: – Я с кобелём гуляю, где хочу! И объяснять, кому-то, что-то не намерен. Не все ведь верят в бред, а только вы! А впрочем, я не прав. Зомбирован народ, обманут, жалок… Но вот в собаку-невидимку не поверят. Лишь вам дано, и больше никому.
Клавдия Максимовна: – Конечно, я мудра и понимаю, что всё возможно. Потому и верю. Куда же мне деваться? Быть может, на всю жизнь хромой останусь, укушенная тварью очень странной. Я верю потому, что я умна, интеллигента и всегда культурна. Ведь родилась в самом Санкт-Петербурге, когда он Ленинградом назывался.
Степан Захарович: – Не потому. Вы просто по натуре, как бы сказать, культурней, недалёкий и очёнь даже глупый человек. Таким, как вы, с ума сходить не надо. Я вас, конечно, очень уважаю, но, Клавдия Максимовна, замечу, что дураки с ума почти не сходят. Случается, но очень, очень редко.
Клавдия Максимовна: – Степан Захарыч, жаль, что вы не сдохли (с улыбкой), когда устроил дядька пьяный голод адский, кошмарный, жуткий. Множество народу всех наций, нашей матушки России на грани выживанья находились. Зато родные, близкие его и прочий сброд так жировали, что ни в сказке…
Степан Захарович: – Заткнитесь, наконец, не надо дальше! Всё чётко знают, что вы не патриот родной страны. Досадно, за Отечество обидно! А что касается меня, я ел траву, нуда, в лихие годы. Меня трава спасла, что рядышком с Кремлём, на клумбах пышных. Она
Клавдия Максимовна: – Довольно! Хватит! Мой внучок идёт сюда.
Перед ними появляется счастливый и улыбающийся Аркадий, и даже внимания не обращает на лай бобика Демофобика
Аркадий (радостно): – Бабуля, всё срослось! Я в копы принят!
Клавдия Максимовна (встаёт с места и загораживает внука собой от опасной собаки): – Я рада! Но, Аркаша, будь осторожен очень! Потому что с нами… невидимое зло по кличке бобик Демофобик.
Аркадий: – Я удивлён, признаться, обалдел, что дедушку так этого зовут. Он чем тебя обидел? Ведь если что, у нас, у полицейских…
Демофобик рычит и умудряется укусить Аркадия за руку. Опять очень ловко «сработал» вилкой Степан Захарович. Аркадий со страхом прижимает ладонь к губам
Аркадий (хнычет): – Бабуля, старикан меня обидел. Он чем-то острым ткнул в мою ладонь. Как будто, укусил.
Клавдия Максимовна ни слова не говоря, даёт затрещину Степану Захаровичу, и начинает гневно пинать невидимую собаку, и не безуспешно. Демофобик скулит и старается, как бы, убежать, вырвать поводок из рук хозяина
Степан Захарович (тоже встаёт): – Довольно издеваться над собакой! Иначе не ручаюсь за себя!
Аркадий (в страхе пересаживается на другую скамейку): – Да что же здесь твориться! Объясните! В натуре и конкретно, я не понимаю!
Клавдия Максимовна (успокаивается, садится рядом с ним): – Ты, внучек, не поймешь. Да и не стоит тебе вникать в такие вот дела! Скажу попроще: здесь бардак творится. Всё тайною кошмарною покрыто.
Степан Захарович (встаёт и прохаживается взад и вперёд с невидимым псом, держит его на поводке): – Что тут неясного! Всё очень даже просто. Здесь, вместе с нами, бобик Демофобик. Обычная собачка с того света. Немного злая. Но, вполне, реальна. Невидимая только. Но ведь пёс такой прекрасный!
Аркадий: – А мне плевать! Зачем вникать мне в это, старикан с собакой? Пускай твой Демофобик будет даже принцем даже или депутатом! Но вот зачем кусаться? Правда, одно мне, точно интересно. А чем старик, такую тварь ты кормишь? Ведь жрать-то все хотят. Такое дело. Кто кашу с маслом, кто свинину с хреном… а кто такие блюда, название которых мы совсем не знаем. Такое не дано узнать обычным смертным. Что он жрёт, ответь мне.