Пёс Дождя
Шрифт:
Йок, расшнуровывал ботинки. Интересно, как же он их снял, если шнурки не развязаны? А Доджет парень не промах, ему-то всего лишь было достаточно поболтать с гномом, чтобы свою порцию сладкого получить.
"Обошел командира" - сумрачно подумалось орку. Впрочем, что тут такого, они оба тогда получили поощрения? Доджет хотя бы не предавал любовь, ради розовых прелестей какой-то наядки, пусть даже и эльфийской.
– -Того парня звать Доджет, первый курс, группа "Удав" - если сильно понравился легко сможешь найти!
– пояснил Йокерит. И не удержавшись, злобно пояснил:
– -Только не забудь,
– ухмыльнулся орк.
– -Ой, а ведь ты ревнуешь?!
– вопросительно утвердительно протянула Мэльдис. И будто сама эта мысль доставила ей какую-то странную радость, проворковала ласкающейся голубицей:
– -Йоки, нет серьезно, ты меня ревнуешь?
Орк поглядел на радостно улыбающуюся девчонку в кресле.
"Не дождешься!" - её улыбающееся лицо почему-то вызывало раздражение.
– -Как можно ревновать, к толчку в сортире?
– грубость все же прорвалась. И видя, как злящая его улыбка пропадает с её лица, сменяясь сначала растерянностью, а потом обидой, продолжал рубить фразами, будто нанося удары в спарринге:
– -Сначала тобой воспользовался Доджет, потом я, кто-то будет следующим! Кстати, что и Рорх тоже регулярно приходит лечиться?
– орку почему-то казалось, что картинка, в которой Рорх кувыркается в этой постели с Мэльдис, выйдет смешной. На самом деле стало больно. Но остановиться не получалось:
– -Ты всего лишь, наядка на раз, завтра я не буду помнить, даже как тебя звали. Как не помню уже лиц тех твоих подружек, с кем оттягивался прошлый раз!
– думая, что добивает её, злобно добавил:
– -Твой Доджет, небось, уже забыл, какого цвета твои глаза!
– -Пшел, вон!
– голос эльфийки казался равнодушным, но орк с какой-то, вызывающей отвращение даже у него самого, грязной радостью подметил, что ему удалось сделать ей больно.
"Лучше бы себе в ухо дал, ты ж урод предал любовь, а не эта наядка. Она-то даже не знает о существовании Рикки." - Голос Предков, который хумансы почему-то прозвали совестью, был, как всегда, мрачен.
"Причем, здесь Рикки?" - обрадовавшись, что на этот раз голос ошибся, мысленно, вопросил орк.
"А узнай ты, что Рикки была с Доджетом, что бы ты почувствовал?" - голос снова оказывался прав, чувствуя свою правоту, совесть добивала орка, будто в отместку нанося удары, подобные тем, которыми он сам хлестал Мэльдис:
"Переставай врать! Ты ревнуешь к Доджету! Тебя бесит сама мысль о том, что такое "лечение" девчонка регулярно повторяет с другими! И на Рикки тебе плевать! Любовь-морковь", - передразнил голос мысли орка, - "баба тебе была нужна! Вот и всё. Ты едва не погубил жизнь Рикки, а теперь сделал больно девчонке, которая тебя же, гада, вылечила! Прав был Рорх, когда хохотал над твоими словами о любви! Уроды не умеют любить!" - припечатал Йоки голос.
Орк затянув пояс, побитым псом пошел к двери, но уже на пороге раздумал и вернулся. Подойдя к девушке замершей в кресле с недопитым бокалом одуванчикового вина, орк опустился на колено, чтобы поймать взгляд
– -Извини, хорошо?!
– он постарался, как можно честнее, объяснить.
– - Ти, понимаешь, я думал, что люблю девушку, а после всего..., - он замялся, пытаясь подобрать верное слово для обозначения захватившего его безумия.
– -Моя мама часто говорила, что по-настоящему обидеть может только кто-то очень близкий, - прервала она его, и задумчиво глянув прямо в глаза, сказала:
– -А тебе это удалось, Йоки-Йокерит!
– она улыбнулась глазами и, слегка хлопнув его по щеке, наставительно заметила: --Считай, что я тебе дала по физиономии!
Орку почувствовал, что может остаться, подхватить её на руки, снова ощутить вкус ставших знакомыми губ, безумный полет сливающий тела в единое, напоенное восторгом, целое... Но почему-то, он не мог этого сделать, будто сказанные им по злобе слова, превратились в невидимую, но твердо разделяющую их стену.
"Интересно, а где её мама?" - действительно, как могла оказаться эльфийка здесь, в Доме Удовольствий Имперской Школы?
– -Ти, ты давно её видела?
– спросил орк.
– -Кого?
– удивленно, вскинула глаза девушка.
– -Ну... маму!
– буркнул орк.
Когда-то его впервые наполнило ужасом чувство, что он больше не помнит лица мамы. Сейчас он уже привык, что мама осталась у него в памяти лишь ощущением ласковых ладоней с запахом теплого хлеба, а отец чем-то большим и сильным, что-то вроде горы с громовым голосом...
– -Давно, - вздохнула эльфийка. И протянув ему свой бокал, спросила:
– -Хочешь, я тебе сказочку расскажу? Если не торопишься, конечно.
Орк никуда не торопился. Ему было ясно, что выйдет из этой двери совсем не тот парень, что в неё заходил, и этот новый тип ему совсем не нравился. Не нравился настолько, что даже думать о том, кем он теперь стал, было противно. Уж лучше сидеть здесь у ног ни за что обиженной им девчонки и слушать напевный, будто песня, рассказ Тигелинн . Держа в руке, ещё сохранивший в себе тепло её пальцев, бокал, он слушал тихий голос глядящей куда-то сквозь него эльфийки. Слушал сказку:
– -Жила-была давным-давно одна эльфийская принцесса!
– Тиге улыбнулась, - Ну может и не принцесса, конечно, но просто взбалмошная, немного избалованная, девчонка. Как и все молодые эльфы любила приключения. Любила, чтобы её любили. Носилась по лесам, наслаждаясь жизнью и свободой. И однажды встретила орка. Не знаю, была ли у них любовь или она всего лишь лечила его, как я тебя, - орк тоже улыбнулся, - но скорее все же встретились два любопытства. Наверное, с опытом там тоже было не все хорошо, потому что в положенный срок, она родила мальчика - красивого, здоровенького орка... Настоящего, который стал бы в будущем молодцом, вроде тебя - зеленым, клыкастым, сильным... Он им и стал. Потом, - Мэльдис вздохнула, - только мир устроен так, что все делятся на своих и чужих. Понимая, что её ребенок не увидит в Лесах, ничего кроме насмешек и непонимания, она нашла своего орка и отдала ему сына. Сама же вернулась к себе, трудно, будучи молодой, бросить всё, изменить свою жизнь, уйти из поющего мира лесов, в мир населенный расчетливыми орками. Понимаешь?
– уточнила она.