Пес в колодце
Шрифт:
– Жители Розеттины! – вопил он. – Сатана со своими отрядами приближается! Испорченность достигает дна, но кара будет неизбежной и чудовищной. Город вскоре истечет кровью, женщин отберут от их мужей, а все девицы будут изнасилованы. Все святилища рухнут, не останется камня на камне от дворцов ваших, в которых дикий зверь устроит берлогу свою!
И горожане, побледневшие, перепуганные, слушали его. И я сред них.
Сравнивая Джузеппе с Савонаролой, биографию которого я прочитал впоследствии, я заметил знаменательное различие между ними. Наш монах не призывал к отречению от богатств, не настаивал на строительстве Царства
Помню ужин в Высоком Доме, когда началась касающаяся монаха дискуссия между доном Филиппо, дядюшкой Бенни, капитаном Массимо, Маркусом ван Тарном и доктором Гаспари, который пришел обследовать Джованнину и остался на ужин. Маркус спрашивал у иезуита:
– А не опасаетесь ли вы того, что колесо страхов и подозрений, запущенное в движение этим монашком, вы уже не будете в состоянии остановить?
– Господь Небесный говорит через уста Джузеппе, - ответил мой "отец-отче". – Он пробуждает нас и призывает опомниться, представляя громаду наших грехов и невыносимую легкость бытия.
– Но ведь этот монах играет с огнем, - поддержал ван Тарна Гаспери. – Вчера в своей проповеди он нападал на Вавилон, говоря об очаге беззакония и жажды власти… Одни видели в этом наступление на Синьорию, но другие понимают, что он имеет в виду всяческую власть: императора, папы римского…
– В то время, когда судно нашей отчизны постепенно идет ко дну, - вздохнул Бенедетто, - необходим кто-то, кто спасет его, и если Господь посылает нам такого человека…
– Только ведь горе будет всем, если безумие опередит рассудок, - отозвался Массимо.
– Нет безумия в случае человека Божия.
Точно так же, как и у нас за столом, так и во всем городе царило огромное возмущение, тем временем же, тридцатого апреля, утром, Лодовико, я и слуга по имени Рикардо, ничего никому не говоря, покинули Розеттину, направляясь в сторону темнеющего горного массива, у подножия которого располагалась Монтана Росса.
7. Ночь дьявола, дни сатаны
Проклятое любопытство. Иногда я подозреваю, что оно у меня сильнее инстинкта самосохранения. Сегодня мне кажется, что без него я мог бы прожить спокойную жизнь в качестве не последнего живописца, преподавателя или даже священника… Тогда почему оно вечно заставляло меня гоняться за неведомым, закрытым, опасным?
До Монтана Росса мы добрались на закате, еще до того, как пурпурные рефлексы охватили западную часть небосклона. Лошадей и слугу мы оставили в миле от развалин. Я повел молодого графа по известной мне тропке, окружавшей пруд и вытоптанной, наверняка, спешащими на водопой сернами и муфлонами. На всякий случай Лодовико захватил с собой два кавалерийских пистолета, я же – чтобы спастись от дьявольских искушений, небольшой крест, принадлежавший когда-то моей матери-покойнице. Мы пробежали через оливковую рощу – тихую и сонную – не встречая ни пастуха, ни пасущей гусей девчонки.
Добравшись до места, мы спрятались в густо обросшем кустами гроте, сформированном из
– Здесь, синьор, мы можем подождать.
– Ты командуешь, - усмехнулся Лодовико.
До полуночи была куча времени, поэтому ожидание мы сокращали, играя в кости (я выиграл!) и попивая вино из баклажки. А потом меня сморил сон.
Разбудила нас музыка флейт и удары барабана. На сей раз никто не пел. Высунув головы, мы увидали священный круг, залитый лунным светом. Вокруг источника ритмично, словно собственные тени, плясали фигуры в масках: птиц, животных, змей. Танцующих, судя по движениям, было более двух десятков человек разного пола. Я бы сказал, в Монтана Росса вступил карнавал. Но Аурелии я нигде не мог заметить… Зато когда музыка достигла крещендо, из пруда, с плеском, появилась Беатриче, нагая и прекрасная как и когда-то. Все ей кланялись, целовали в зад и в естество, как на шабашах привыкли почитать сатана и его представителей.
– Вот если бы у меня имелась какая-нибудь маска, я обязательно спустился бы туда, - шепнул мне в самое ухо Лодовико. Дыхание у него было горячим, глаза горели, словно у молодого волка.
– Они могут быть опасны, граф. Если бы они тебя распознали…
– Обожаю опасность!
Музыка усилилась, ритм подвергся ускорению, флейты совершали шумные тремоло, как вдруг Беатриче выбралась из круга обращенных к ней рук и вскочила на поваленную колонну.
– Эуохе! – приказывающим тоном воскликнула она.
– Эуохе! – ответили ей участники церемонии.
И они начали сбрасывать с себя одежды, быстро, словно фасоль чистили.
– Eviva l'amore!
И тут одежды посыпались, словно снег, обнаженные фигуры стали кружить возле пруда. Там были мужчины, но и множество женщин с замечательными формами. И вот тут я подумал, что это не живущие поблизости крестьяне собрались ради древнего обряда. Совсем наоборот, судя по украшениям, поблескивающим на обнаженных телах, это элита Розеттины встретилась на порочной оргии.
Объятия (которые следовало бы назвать лапанием) танцующих делались все смелее; кто мог, тот хватал избранницу и тащил в сторону. Прямо мимо нашего укрытия пробежала молоденькая девица с распущенными волосами, а ее догоняли два возбужденных сатира. Один из них, брюхатый словно сам Бахус, споткнулся о выступающий корень и рухнул лицом вниз. Мальфикано ни секунды не раздумывал, он высунулся из-за кустов и стукнул упавшего пистолем в заднюю часть головы. Потом сорвал с него маску козла и натянул себе на лицо. Разделся донага он всего за секунду.
– О Боже, что ваше сиятельство вытворяет?! – шепнул я.
Присоединяюсь к этим играм. А как только найду еще одну подобную маску, возвращусь за тобой.
Он сбежал вниз и прильнул к Беатриче, которая ритмично поворачивалась на сваленной колонне. Лодовико схватил ее в объятия…
Свист! Один, другой, третий. И сразу же сделалось тихо. Танцующие замерли. Со всех сторон круга выдвинулись фигуры в капюшонах. Одни их них несли с собой зажженные факелы, у других были заряженные мушкеты. Ими командовал Лино Барццуоли, capitano delia guardia, с непокрытой головой. Рядом с ним, неся крест, шествовал в белой рясе Джузеппе ди Пьедимонте. И тут же загремел его громкий, острый будто стекло голос: