Пес в колодце
Шрифт:
В какой-то день он потребовал для себя вертолет. Лететь должен был только лишь он и Торрезе. Этой поездки не было ни в каком из ранних планов, вылет напрасно было искать в расписаниях работы фирмы. Лука, как обычно, вопросов не задавал. Он лично взял управление на себя, и они направились в сторону кантона Вале. Над Альпами безумствовали грозы, но Альдо настоял на том, чтобы лететь, что удивляло охранника; до сих пор его хозяин безумной отвагой как-то не отличался. Прибыв в Сион к вечеру, они сняли номер в самой лучшей местной гостинице. Большой толкучки не было. Целитель должен был спуститься с гор только лишь через два дня. Среди ночи Лука проснулся от какого-то сумбурного сна
– И он прибыл к вам? – допытываюсь я у Пристля. Тот кивает головой. Мы сидим на пороге пещеры, угощаясь овечьим сыром и лепешками, испеченными Раймондом собственноручно на углях. – И как вы его приняли?
– Нормально.
– Но ведь в соответствии с вашей системой ценностей лн был воплощенным злом.
– Для меня он был исключительно больным, перепуганным человеком. Разве не помнишь?
– Нет.
– Тогда вспомни.
Снова меня пронзает электрический импульс, снова совершается перемена в сценах моего видения. Дождливый день, а владелец SGC стоит грязный с головы до ног на пороге шалаша пророка. Я вижу его как бы немного со стороны, сверху, сбоку…
– Ты записывался? – останавливает магната бородатый цербер, словно бы живьем взятый из комикса про Астерикса.
– Пускай войдет, - слышен тихий голос изнутри. – Благословенны блуждающие, ибо будут выпрямлены пути их.
Целитель не подал руки Гурбиани, лишь подвинул ему алюминиевый рыбацкий стульчик, сам же уселся на лавке из не струганных досок, откуда присматривался к прибывшему.
– Итак, вы приехали ко мне, в основном, за тем, чтобы спросить, откуда мне стало известно о вашей болезни, и каким образом я предвидел смерть синьоры Фингер? – говорит он, еще до того, как Альдо успевает открыть рот. Изумленный магнат лишь кивает. Этот хитроумный маг смог застать его врасплох уже первыми словами.
– Все просто, я могу видеть ауры людей. Впрочем, я их всегда видел, только когда-то не мог их правильным образом распознавать, теперь же чувство замечания их у меня несколько обострилось.
– Я понимаю, излучения биотоков больного человека отличаются от тех, которые выделяет здоровый человек, но не могу представить возможности предвидеть смерть человека в дорожной аварии. Вот это уже в голове не умещается.
– Вы когда-нибудь были в Африке? – звучит вопрос, вроде бы совершенно не по теме.
– Естественно. И не раз.
– Тогда вы должны были видеть, как по следу больного животного идут гиены. Они чувствуют добычу. И они тоже.
– Кто это – "они"?
– Я их не назову, хотя у них множество наименований. Таятся днем и ночью. Иногда ближе, иногда – дальше. Когда чувствуют, что время приходит, обкладывают душу, словно волчья стая, не допуская к ней света. И вот тогда-то делаются видимыми. Для меня, но не только…
– Вы видите дьяволов? – Альдо хочет рассмеяться, но его пронзает дрожь.
– Я вижу концентрирующуюся тьму и чувствую зло. Бедная Мейбел… Они были рядом так близко. Помочь я ей не мог, но каждодневно молюсь за нее.
– То есть, вы хотите сказать, что мою самую лучшую сотрудницу после смерти утащили в преисподнюю* - Гурбиани испытывает ярость, поскольку в этой беседе позволил заставить себя защищаться.
– Ничего подобного я не утверждал. Ибо никто не знает ни Той Стороны, ни приговоров Отца. Я лишь чувствую боль ее души, страх, страдание, по ночам слышу ее вопль из глубин… Но я не знаю, является ли ее проклятие окончательным
– Ну ладно, святой синьор. – Альдо решает сменить тон. Я выслушал кусок проповеди, приписанной на нынешнюю дату, а теперь поговорим откровенно. Могут ли ваши биоэнерготерапевтические способности справиться с моим раком?
– Не знаю.
– Это что: уклонение или приглашение к финансовой торговле?
– Все зависит от вас.
– Тогда назовите сумму.
– Мы неверно поняли один другого. Я не торгую человеческой жизнью. Я должен знать, действительно ли вы желаете жить.
– Так кто же, мать его, не желает. Да, мир – штука паскудная, но это еще не причина, чтобы покидать его до пятидесяти лет.
– Синьор Гурбиани, каждый врач скажет вам, что обязательным условием лечения является акцептация его организмом. Нельзя помочь больному, который опустил руки и согласился со смертью.
– Так ведь я не соглашаюсь.
– Согласились вы очень давно, будучи еще ребенком, переложив ненависть к отцу-садисту и бросившей вас матери на целый мир, и обидевшись на Бога за то, что он вам не помог. А потом вы лишь ухудшали это состояние, всякий день уступая собственным слабостям, заменяя собственные страхи гордыней и наглостью. А деньги стали со временем единственным мерилом вашей собственной ценности.
– Кто вам об этом наболтал?
– Вы знаете, в языке футболистов имеется определение: "постоянные элементы игры". Пускай каждый человек и является неповторимым существом, как и все на этом свете, но когда выслушаешь тысячи исповедей…
– Я не собираюсь перед вами исповедоваться, ни сейчас, ни когда еще либо. Не позволю одурачить себя чарами и базарными фокусами. Если вы способны меня вылечить, прошу: сделайте это, в знак благодарности я даже могу построить для вас какой-нибудь монументальный храм, сравнимый с тем, хотя бы, что возвели в Польше, в какой-то провинциальной дыре, называющейся, по-моему, на "Л" [24] , только прошу: не надо никаких обращений моих взглядов.
24
Базилика скорбящей Богородицы, королевы Польши (польск. Bazylika Matki Bozej Bolesnej Kr'olowej Polski) — католический храм в деревне Лихень Стары неподалеку от Конина, Великопольское воеводство, Польша. Спроектирована Барбарой Белецкой и построена в 1994—2004 годах. Строительство финансировалось пожертвованиями паломников. Имея неф длиной 120 метров и 77 метров в ширину, центральный купол высотой 98 метров и башню высотой 141,5 метра, эта базилика является крупнейшей церковью в Польше и одной из самых больших в мире. Собор посвящён Скорбящей Богородице, королеве Польши, чья икона, вероятнее всего созданная в XVIII веке, выставлена на главном алтаре базилики. Это одно из главных мест паломничества в Польше. В колокольне базилики находится самый большой колокол в Польше под названием "Мария Богородица". - Википедия
– Тогда будет лучше, если мы распрощаемся.
– Ну, естественно, хитрожопый.
Гурбиани вскакивает.
– Но я знаю, что вы и так вернетесь.
– Ты каждому это говоришь?
– В тебе столько ненависти, и столько же пустоты, ожидающей любви.
– Все это херня на палочке!
– Я буду ждать тебя и буду молиться. Не знаю, удастся ли мне исцелить твое тело, но душа важнее. Если ты сможешь найти в себе покаяние за собственные грехи, то найдешь силы и на покаяние, и на удовлетворение.