Песчаная буря
Шрифт:
Еще месяц назад Петр Степанович и подумать не мог, что окажется на улице крупного американского мегаполиса в новеньком костюме и с пачкой хрустящих долларов в кармане. Скажи ему кто такое, он просто посмеялся бы и покрутил бы у виска пальцем. Но теперь его ноги ступали по брусчатке улицы большущего заокеанского города, нос вдыхал воздух свободы вперемешку с выхлопами, а глаза видели ту самую загадочную американскую жизнь, о которой несколько недель назад только мечтать оставалось или по телевизору смотреть. Где-то здесь живут мировые знаменитости, бродят преступники с
Отыскалось требуемое питейное заведение. По крайней мере, на витрине красовалась алкогольная продукция. Петр Степанович вошел и был приятно удивлен русской речью. Бармен сотрясал матом воздух, требуя с пьяного клиента оплатить выпитое. Тот кивал нетрезвой головой, растерянно шарил по карманам в поисках завалявшихся денег и бормотал что-то виноватое.
Ученый заранее вытащил из пачки пару бумажек, остальное запрятал поглубже, подальше от греха.
Он направился прямо к стойке, уловил паузу, когда крик на секунду прекратился, и вежливо поинтересовался:
– У вас коньяк имеется в продаже, уважаемый?
Бармен, явно хохол, прекратил орать на виноватого клиента, напустил на красное лицо немного улыбки, скорее дежурной, чем искренней, кивнул и заявил:
– Имеется. Тебе, москаль, сколько?
Горохов радостно улыбнулся и ответил:
– Для начала граммов двести.
Бармен ловко поставил на стойку бокал, отмерил двести граммов, пододвинул и выдал:
– На. Чтоб ты подавился, харя московская. С тебя тридцать баксов.
Он принял деньги, отсчитал сдачу, развернулся к пьяному клиенту и опять начал ругаться.
Петр Степанович нисколько не обиделся. Он прекрасно знал об отношении украинцев к русским. Горохов взял стакан и прошел за столик. Там он сделал глоток, прислушался к вкусовым впечатлениям и недоуменно пожал плечами. Обычный подкрашенный самогон, ничего такого исключительного. И чего все его хвалят? Почему? Впрочем, плевать, пусть будет так, как уж есть.
Ученый огляделся, сделал еще глоток и закурил. Вот она, Америка. Бар не чета всяким там российским забегаловкам. Кругом чисто, все посетители опрятно одеты, столы красивые, занавески на окнах. Плевать, что тут хохол всем грубит. По телевизору рассказывали, что в Америке целые украинские кварталы имеются. Ничего такого.
Пьяный клиент наконец-то отыскал деньги в карманах, рассчитался со злым хохлом, небрежно вызвал по мобильнику такси и покинул питейное заведение. В России бы такого не было. Там – быстренько в трезвяк, да еще обдерут до нитки. Или же алкаш падает и отсыпается под ближайшим забором. А здесь они на такси разъезжают. Красота. Вот где вся соль цивилизации.
Петр Степанович одолел двести граммов и не стал больше заказывать, побоялся. Ведь пьяного и ограбить могут. Начало новой жизни лучше как следует отметить в квартире дочери. Он вышел на улицу и вновь неспешно двинулся куда глаза глядят.
А они буквально разбегались при виде всего этого великолепия. Множество красивых машин. Толпы
В квартиру дочери Петр Степанович вернулся только под вечер. Голова гудела от полученных впечатлений, ноги устали от долгой ходьбы, аппетит разгулялся дикий. Специально для этой цели Горохов накупил две полные сумки продуктов. Он собирался сейчас сесть на кухне и не просто утолить голод, а до отвала наесться всяческих деликатесов и попробовать несколько сортов вин.
В супермаркете ему пришлось попотеть, объясняясь с продавцом, да и выбор там был гигантский. Но все вопросы были решены, покупки сделаны. Ноги Петра Степановича стояли на коврике, расстеленном перед дверью дочкиной квартиры.
Зять пялился в телевизор, почесывая волосатое пузо, смотрел футбол. На тестя, приехавшего из далекой России, он обращал не больше внимания, чем на насекомое, прекрасно зная, что тот ему ничего возразить не сможет. Квартира являлась его собственностью. Поэтому супруга старалась помалкивать, боясь остаться на улице. Что же тогда может предъявить старый тесть? Когда Петр Степанович вошел в квартиру, зять даже не взглянул на него.
Ученый разулся, прошел на кухню. Там он выгрузил все покупки на стол, довольно оглядел их, улыбнулся, взял в руки бутылку вина и полюбовался красочной этикеткой. Потом Горохов вооружился штопором, выдрал пробку, сделал несколько глотков прямо из бутылки и улыбнулся еще шире. В России такое возможно? Нет, ни за что. Там девственно чистый холодильник, надоевшая пустая квартира, даже воздух опостылевший. Попробуй-ка купить в той стране вина: либо подделку продадут, либо денег не хватит.
Вернулась с работы дочь, с сомнением оглядела отцовские покупки и, естественно, задала вопрос:
– Откуда это все, папа?
– Купил, доча. – Петр Степанович уже был слегка под градусом, поэтому гордо выпятил впалую старческую грудь. – Да, я все это купил. Теперь я буду жить в Америке, есть все это разнообразие и отдыхать на курортах каждый год. В Россию я возвращаться не хочу.
Дочь с сомнением оглядела поддатого отца, явно не поверила ему и поинтересовалась:
– А ты обо мне подумал, папа? Куда я тебя поселю? Чем кормить буду?
Петр Степанович хитро ухмыльнулся и заявил:
– Не беспокойся, доча. Я сам о себе позабочусь. Поживу у тебя пару недель, потом мне откроют счет в банке и дадут американское гражданство. Я перееду в собственную квартиру. Тебе не придется терпеть мужа-разгильдяя. Ты сможешь его бросить.
Дочь скрестила руки на груди, прислонилась плечом к дверному косяку и проговорила:
– Ты пьян, папа. Кто даст тебе гражданство и откроет счет в банке? За какие такие особые заслуги?
– Они есть. Я американцам важный секрет продал, скоро стану богатым человеком и буду жить в Америке.