Песчаный дьявол

Роллинс Джеймс

– Я это уже понял по тому приему, которым меня удостоила ваша свора адвокатов, – ответил американец, закидывая рюкзачок на плечо. – Кто бы мог предположить, что эти крючкотворы способны так упорно драться?

– Толку из этого все равно никакого не вышло. Вы здесь.

Хитро усмехнувшись, американец пожал плечами. Как и прежде, он даже не попытался как-то объяснить, почему американское правительство настояло на том, чтобы он и его напарница приняли участие в экспедиции, которой предстояло отправиться в Оман. Были задействованы самые разные рычаги: финансовые, юридические и даже дипломатические. Все это происходило на фоне шумихи, поднятой

средствами массовой информации вокруг попытки ограбления Британского музея.

Кара всегда считала свое влияние значительным, однако оно поблекло в сравнении с тем давлением, которое оказал на подготовку экспедиции Вашингтон. Соединенные Штаты проявили очень большой интерес к Оману. Кара потратила три недели, тщетно пытаясь убрать с дороги препоны, которые одну за другой выставляли американцы, но в конце концов вынуждена была признать, что если она не уступит, экспедиция просто не состоится.

Однако из этого еще не следовало, что ее капитуляция была безоговорочной.

– Отныне, – решительно произнесла Кара, – вы беспрекословно подчиняетесь нам.

– Понятно.

Почему-то этот односложный ответ еще больше вывел Кару из себя. Но выбора у нее не было, и она отступила в сторону, освобождая дорогу. Американец не двинулся с места.

– Нам незачем ссориться. Мы не враги, леди Кенсингтон. У нас с вами одна и та же цель.

Кара нахмурилась.

– И какая же?

– Найти ответы на вопросы.

Пейнтер Кроу устремил на нее взгляд своих ясных голубых глаз, непроницаемый, но не холодный. Впервые Кара обратила внимание, какой же он красивый. Но только это была не красота фотомодели, а утомленная мужественность, которую американец носил легко и свободно. Его длинные прямые волосы были распущены; лицо, несмотря на ранний час, гладко выбрито. Кара ощутила тонкий аромат лосьона, приправленный мускусным бальзамом. Или это запах самого американца? Кара постаралась сохранить лицо бесстрастным, а голос – ровным.

– И на какой же именно вопрос, доктор Кроу, вы хотите найти ответ?

Он, не мигая, выдержал ее взгляд.

– О том же самом я могу спросить вас, леди Кенсингтон. Какую тайну хотите раскрыть вы? Определенно, вами движет нечто большее, чем чисто академический интерес к древним могилам.

Сверкнув глазами, Кара нахмурилась. Под таким взглядом увядали президенты международных корпораций. Однако доктор Пейнтер Кроу оставался невозмутимым. Наконец он начал подниматься по трапу – предварительно сделав одно загадочное замечание:

– Похоже, у каждого из нас есть тайны, которые нам хотелось бы сохранить. По крайней мере, до определенного времени.

Следом за Пейнтером Кроу к трапу подошла его напарница, доктор Корал Новак. Высокая, упругая, в ладно скроенном сером костюме. С таким же холщовым рюкзачком с личными вещами. Чемоданы и оборудование американских ученых уже были погружены в багажный отсек. Перед тем как ступить на трап, Корал Новак скользнула взглядом по самолету.

Кара хмуро проследила, как американцы входят в "лирджет". Хотя они выдавали себя за обычных ученых-физиков, работающих по контракту на американское правительство, Кара видела во всем печать армии: крепкое, атлетическое телосложение, жесткие проницательные взгляды, отутюженные костюмы. Американцы двигались синхронно, хотя это и не бросалось в глаза: один находился впереди, а второй прикрывал его сзади. Возможно, они сами даже не сознавали этого.

И еще не надо было забывать настоящее

сражение, произошедшее в музее. Кара получила подробный отчет: убийство Райана Флемминга, попытка похищения железного сердца. Если бы не вмешательство двух американцев, все было бы потеряно. Несмотря на то что доктор Кроу выдавал себя не за того, кем был на самом деле, Кара была перед ним в долгу – и дело было не только в спасении загадочной реликвии. Кара выжидательно посмотрела в сторону аэровокзала. Из его дверей на бетонное поле шагнула Сафия и поспешила к самолету, волоча за собой чемодан на колесиках. Если бы в момент нападения на Британский музей там не оказалось этих американцев, Сафии сейчас не было бы в живых. Однако та ночь не прошла для подруги Кары бесследно. Ужас, кровь, смерть надломили что-то в Сафии. Она разом перестала возражать против участия в экспедиции, но упорно не желала объяснять перемену настроения. На все расспросы неизменно следовал краткий ответ: "Теперь это уже не имеет значения".

Сафия подошла к самолету.

– Вы ждете только меня?

Все остальные уже поднялись на борт. Кара протянула было руку к багажу, однако Сафия, захлопнув выдвижную рукоятку, подхватила чемодан.

– Я сама.

Кара не стала возражать. Она знала, что в нем находится железное сердце, упакованное в футляр, выложенный изнутри мягкой пористой резиной. Сафия не подпускала к реликвии никого – не столько оберегая, сколько считая ношей, которую она должна нести сама. Кровавый долг возложен на нее одну. Это она сделала открытие, и вся ответственность лежит только на ней.

Чувство вины траурным одеянием окутывало подругу Кары. Райан Флемминг, к которому Сафия относилась очень хорошо, был убит у нее на глазах. Ради какого-то куска железа, найденного ею.

Вздохнув, Кара начала подниматься по трапу. Тель-Авив повторяется сначала. Тогда никто не смог утешить Сафию. И сейчас происходит то же самое.

Остановившись наверху трапа, Кара обернулась, бросив последний взгляд на затянутый туманной дымкой Лондон, который начинали окрашивать в золотистый багрянец первые лучи поднимающегося над Темзой солнца. Она попыталась отыскать в своем сердце чувство утраты, но обнаружила только песок. Англия не была ей настоящим домом. Никогда не была.

Повернувшись к Лондону спиной, Кара вошла в салон самолета. Из двери пилотской кабины выглянул летчик.

– Мэм, диспетчер дал разрешение на взлет.

Кара кивнула.

– Хорошо, Бенджамин.

Не дожидаясь, когда за ней закроют дверь, она прошла в главный салон. Этот "лирджет" переоборудовали в соответствии с ее собственными потребностями. Салон, отделанный изнутри кожей и деревом, был разделен на четыре части. В хрустальных вазах, закрепленных на столиках, стояли свежие цветы. В дальнем конце салона размещался длинный бар из красного дерева, купленный в антикварном магазине в Ливерпуле. За баром раздвижные двери обозначали вход в личный кабинет и покои леди Кенсингтон.

От Кары не укрылось, как Пейнтер Кроу, увидев салон, удивленно поднял брови. Она самодовольно улыбнулась. Определенно, на свое жалованье ученого, даже подкрепленное выплатами от правительства, американец не мог позволить себе подобной роскоши. Стюард, выполняющий функции дворецкого, предложил Кроу бокал содовой со льдом. Кроу обернулся, позвякивая кубиками льда.

– Что, и никакого арахиса, обжаренного в меду? – пробормотал он, проходя мимо Кары. – А я полагал, мы летим первым классом.