Песчаный поход
Шрифт:
Через пару часов к Саше под плащ-палатку втиснулся Гора и, прижавшись спиной к спине, сказал:
– Спи, спи. Завтра тяжелый день.
Саша поинтересовался:
– Ну что он… Заложил своих?
– А куда ему, ублюдку, на х… деваться?!
Глава 12
Командир роты, словно легендарный Эней на краю утеса, стоял на ребристоре сто сорок девятой БМП и, начиная от полкача и заканчивая Джумалутдином, крыл отборным матом всех и вся. Стрелки часов давно уже перескочили за четыре тридцать, а они все
Неизвестно каким образом, но о том, что четвертая мотострелковая «прихватила болтуна», Смирнов узнал той же ночью. В три тридцать подполковник лично связался со старшим лейтенантом и в самых изысканных выражениях порадовал обещанием: «… в назидание неблагодарным потомкам вывернуть очко наизнанку». Как чуть позже сообщил комбат, две машины со штабистами, возглавляемые Самим, спешили присоединиться к роте, дабы непосредственно руководить захватом базы оружия в кишлаке Хоксари.
Через тридцать минут обшитый автоматными магазинами, увешанный гранатами, дымами, ракетами и прочими цацками, небрежно перекинув через левую руку новехонький АКС, к 149-й подошел комполка. Кинув пронзительный взгляд на издерганного, обезумевшего от страха пленного, он прошипел в лицо старшему лейтенанту:
– Я смотрю, он у вас плохо спал…
– А у него бессонница, товарищ подполковник! – попробовал за ротного отшутиться стоявший поодаль Пономарев.
– Ты бы заткнулся, с-сучка! Сопляк вонючий, – не сводя злобного взгляда с командира четвертой мотострелковой, при всех неожиданно громко рявкнул Смирнов. Выдержав паузу, он резко повернулся на окованных сталью каблуках и пошел прочь. Но через пять шагов опять резко остановился и, медленно повернув голову, с угрозой в голосе, раздельно произнес:
– Если вы мне, недоношенные, провалите дело… – сгною!
К шести часам утра БМП четвертой роты и машины штаба полка вошли в небольшой, аккуратненький населенный пункт.
То, что в Хоксари живут «крутые перцы», виделось во всем. Добротные, немаленькие дома, откормленный и ухоженный скот, несуетливые местные жители, а главное – спокойные, уверенные лица. Идиллию обломали за несколько минут. Не прошло и четверти часа, как все жители, до единого, были согнаны к площадке напротив мечети.
В первую очередь занялись усадьбой «парняги номер один» – муллы. Сокрушая все на своем пути, взламывая стены, дверные и оконные проемы, в результате обыска обнаружили две мелкокалиберные винтовки советского производства и несколько пачек патронов к ним. Кроме того, нашли небольшой пистолет и крупную сумму денег – около восьмидесяти тысяч. Почему-то считалось, что более десяти тысяч афгани может быть только у духа. Муллу, благообразного, белобородого старца, смотревшего на шмон с нескрываемым презрением, арестовывать все же не стали.
Пока потрошили усадьбу, первые два взвода роты заняли господствующие позиции на самых высоких крышах селения, в то время как штабисты с полкачем и начальником особого отдела остались во дворе дома муллы, куда было решено сносить остальное оружие. С ним остался и командир
Некоторые отдавали стволы сами, у иных приходилось искать. Иногда находили. За пару часов насобирали два десятка единиц. Но все – не то: в солидной куче не было ни одной по-настоящему боевой модели. В лучшем случае охотничье, спортивное или подобное ржавое старье, а в основном допотопные шомпольные ружья. Не улучшил положения и добровольно кем-то сданный симпатичный австрийский револьвер.
Взводный, заведенный с подъема, напоминал грозовую тучу и даже чуть потемнел лицом. Во время очередной ходки он затащил верещавшего благим матом бабая в крошечную клуню и, видимо, хорошенько там на него надавил. Эти несколько минут, пока Шовкат и Гора стояли на шухере, стали единственной передышкой, когда Саша смог перевести дыхание. Все время до этого он безучастно исполнял почетную, но неблагодарную миссию носильщика вражеских трофеев и как угорелый мотался между домом муллы и командой «сборщиков подати». Саша даже отдал свой пулемет Валерке – невмоготу стало…
После очередной встряски еще более пошатывающийся болтун указал на высокого, степенного дехканина средних лет. По словам отставного суперинтенданта, выходило, что у этого мордоворота припрятано два АКМа и еще кой-чего – по мелочам. Прибыв на его усадьбу, порядком замученные мужики ничего там не обнаружили, хоть и постарались на славу, а сам хозяин явно и не собирался расставаться с припасенным якобы арсеналом…
Потерявший уже всякое терпение Пономарев резко ткнул его обеими руками в грудь и заорал в лицо:
– Ну ты, тварь, где стволы?! Падла!!!
Мужчина, улыбнувшись и спокойно разведя руками в стороны, отрицательно покачал головой.
– А ну, дай ему пару раз!
Вторично взведенного солдата просить не пришлось. Перекинув винтовку в левую руку, Гора, широко шагнув, всадил дехканину ногой в центр живота, а когда тот, с хрустом ударившись всем телом о стену своего дома, согнувшись падал на него, он встретил бесчувственное тело страшным ударом локтя в голову. Раздался специфический треск ломающейся кости, и сметенный наземь афганец, словно в эпилептическом припадке, судорожно выгибаясь дугой, быстро-быстро засучил ногами по пыли.
Взводный окончательно взбесился:
– Ты, идиот! Ты что?! Бля! Да ты что, ох…?! Ты его убил на х…! Да ты нас всех… Посадят!
Гора, не вполне понимая, что произошло, яростно прохрипел:
– Та паш-ш-шел он!
Лейтенант и вовсе взревел:
– Заткнись!!! Все, тихо! Тихо… Давай, кретин, поднимай. Поднимай, б…! Говорю! Понесли! Быстро!
Подхватив под руки агонизирующее тело, они, выбиваясь из сил, поволокли его по крышам. Видимо, не сориентировавшись в суматохе, взводный, его напарник и тяжело умиравший мужчина через минуту оказались над усадьбой муллы. Начальство, увлеченно о чем-то переговариваясь, стояло к ним спиной.