Пещера у Мертвого моря
Шрифт:
— Милый друг, — ответил Тревер, — у меня такое впечатление, что митрополит больше заинтересован в продаже рукописей, чем в их научной экспертизе. В этом случае его сан не имеет значения: для того, кто продает или покупает, все средства хороши, лишь бы повысить или, наоборот, сбить цену. Завтра он снова придет, и мы общими усилиями выпытаем у него, откуда свитки. Лучше всего нагнать на него страху, чтобы с самого начала умерить его требования. Кстати, в литературе о папирусе Нэш часто встречается имя В. Олбрайта. Ты его случайно не знаешь?
— Лично нет. Но это известный палеограф, один из лучших наших специалистов. Сейчас он профессор университета Джона Гопкинса в Балтиморе.
— Отлично,
Несмотря на волнение, давала себя знать усталость. Ученые зажгли свечи от керосиновой лампы и отправились спать. Но странно! Сон не шел. Быть может, они и в самом деле сделали важное открытие… Эта мысль ни на минуту не покидала их.
На следующий день митрополит, который пришел в сопровождений патера Бутроса, сразу признался, откуда на самом деле происходят свитки. Тревер торжествовал. Сукеник считался неоспоримым авторитетом, следовательно, свитки были древнейшими библейскими рукописями, ценность которых невозможно было выразить в деньгах.
— Кстати, один щепетильный вопрос, господин митрополит, — начал Тревер запланированную атаку, — вам известно законодательство о древностях?
— А есть такое? В первый раз слышу.
— Тем хуже для вас, ибо незнание закона не может служить оправданием! Все памятники старины принадлежат государству, на территории которого они найдены. Утаивание их влечет за собой наказание — тюремное заключение сроком на несколько лет.
Митрополит побледнел. Конечно, за долгую историю сирийско-якобитской церкви не один патриарх, митрополит или епископ томился в темнице персидских царей или мусульманских султанов, но во имя веры, а не из-за действий, которые в миру считаются преступными. Какую мрачную перспективу нарисовал этот улыбающийся доктор Тревер!
— Ужасно! — вздохнул митрополит. — Я ничего не знал! Уверяю вас, что впредь буду самым добросовестным образом поддерживать контакт с Трансиорданским Департаментом древностей. Да я еще сегодня свяжусь с ним и подробно напишу обо всем мистеру Хардингу.
— Нет, нет, господин митрополит, — поспешно возразил Тревер, — это ни к чему. Никаких лишних признаний! Впредь — это пожалуйста… Если вам когда-нибудь удастся снова приобрести древности. А эти и найденные раньше мы бы предпочли не делать достоянием гласности. Вполне достаточно того, что вы сотрудничаете с нами, т. е. с Американской школой восточных исследований. Мы располагаем средствами и связями, чтобы защитить наших друзей. Что же еще я хотел сделать? Ах да, позвать фотографа.
— Пожалуйста. — Голос митрополита был еле слышен.
Пришел фотограф, большой свиток начали постепенно разворачивать. Он, по всей видимости, содержал текст пророка Исайи. Надо было сфотографировать пятьдесят четыре столбца. Это не делается по мановению руки, особенно когда каждый час гаснет электричество. День уже клонился к концу, когда большой свиток был наконец сфотографирован и настала очередь маленьких. Один из них склеился настолько прочно, что развернуть его оказалось невозможно, другой был сильно поврежден, и перед тем, как разворачивать, его пришлось с внешней стороны подклеить. Наступил вечер, а работа все еще не была закончена. Митрополит Афанасий проникся таким доверием к американцам, что, не задумываясь, оставил у них несфотографированный свиток и вместе с патером Бутросом возвратился в монастырь.
Через несколько дней митрополиту был нанесен немало удививший его визит. Сирийский торговец Кираз явился с поручением от известного профессора Еврейского университета Сукеника, который хотел бы посмотреть рукописи, принадлежащие митрополиту. Митрополит показал торговцу первые фотографии, но Кираз считал, что они слишком малы и
Оставшись один, он впал в глубокое раздумье. Положение, по-видимому, гораздо серьезнее, чем он предполагал… Откуда этот сириец узнал о его свитках? И если знал он (и, по всей вероятности, еврейский профессор), то кто еще в курсе событий? Весьма возможно, что Трансиорданский департамент древностей рано или поздно разнюхает это дело и преподнесет ему судебный процесс. Он поспешно отправился к своим новым американским друзьям. Доктор Тревер выслушал его с озабоченным выражением лица.
— Крайне неприятное известие, господин митрополит, — сказал он, — но не беспокойтесь. Еще сегодня я потяну за несколько ниточек, случайно оказавшихся в наших руках, дипломатично и незаметно наведу справки у трансиорданских властей. Как только я что-нибудь узнаю, немедленно дам вам знать. Положитесь на меня. Может быть, вам следовало бы покинуть страну, со своими сокровищами, разумеется? Но, как говорится, поспешишь — людей насмешишь. Мы обдумаем это вместе, в спокойной обстановке.
В монастыре митрополита ждало письмо от профессора Сукеника. Из-за беспорядков в городе оно запоздало и пришло уже после визита сирийца. Только несколько дней назад Сукеник встретился с сотрудниками университетской библиотеки и увидел сделанные ими снимки (почему это произошло так поздно, никто никогда не узнает, может быть, библиотекари тоже были в отъезде). Фотографии убедили Сукеника, что его свитки и свитки митрополита происходят из одного источника.
Боясь нажить себе врагов, митрополит решил никому не отказывать и передал сирийцу для Сукеника большой свиток и тот маленький, который можно было развернуть.
Ночью в нейтральном доме христианского объединения молодежи сириец встретился с Сукеником. Света не было, и Сукеник осмотрел свитки при помощи карманного фонаря. Это, конечно, не могло его удовлетворить, и, пустив в ход все свое красноречие, он уговорил Кираза на два дня оставить ему свитки.
Митрополит пережил немало неприятных минут, узнав об этом самоуправстве Кираза (но еще больше он огорчился несколько месяцев спустя, когда Сукеник опубликовал некоторые столбцы, переписанные им со свитка митрополита, и сопоставил их с текстом своего — меньшего и хуже сохранившегося — свитка Исайи). Митрополит даже не решался рассказать своим американским друзьям об исчезновении свитков. Но удивительное дело, даже в этом грешном Иерусалиме были еще порядочные люди: на третий день сириец возвратил митрополиту древности в целости и сохранности. Кроме того, он передал ему заманчивое предложение Сукеника. Профессор писал, что рукописи по праву принадлежат еврейскому народу, так как имеют исключительное значение для его истории. Поэтому он готов за разумную цену купить все приобретения митрополита, чтобы объединить разрозненные части находки.
Когда митрополит Афанасий читал эти строки, он готов был рвать на себе волосы, но, во-первых, это не соответствовало его сану, а во-вторых, все равно было поздно. События развивались так быстро, что изменить что-либо было не в его силах.
15 марта Тревер получил каблограмму от профессора Олбрайта: «Сердечно поздравляю с величайшим из сделанных в новое время открытием рукописей восклицательный знак не сомневаюсь что эти рукописи древнее папируса Нэш точка склоняюсь к датировке их первым веком до Рождества Христова во всяком случае около первого века точка что за поразительная находка восклицательный знак к счастью не может быть ни малейшего сомнения в подлинности рукописей точка еще раз сердечно поздравляю точка Олбрайт».