Пещеры древних. (THE CAVE OF THE ANCIENTS)
Шрифт:
Китаец очень страдал, он дрожал и скрежетал зубами. Лама Мингьяр Дондуп сочувственно посмотрел на него.
— Кто бы он ни был, шпион или наемный убийца, мы должны помочь ему, — сказал он.
Наставник склонился к раненому, положил руки ему на виски и пристально посмотрел в глаза. Через несколько секунд бедняга расслабился, прищурил глаза и едва заметно улыбнулся. Наставник снял с него покрывало и наклонился над ногами пострадавшего. Мне стало не по себе от того, что я увидел: сквозь порванные штаны торчали сломанные кости. Казалось, его ноги безнадежно искалечены. С помощью острого ножа Наставник разрезал одежду мужчины. Все окружающие невольно ахнули, увидев, что ноги пострадавшего превратились в сплошное кровавое месиво. Лама осторожно пощупал их. Китаец не пошевелился и не застонал, он был глубоко
— Кости сломаны во многих местах, и поэтому срастить их не удастся, — сказал Наставник. — Ноги так искалечены, что нам придется их ампутировать.
— Достопочтенный Лама, — сказал староста, — можете ли вы сделать так, чтобы он сказал нам, что он здесь делал? У нас есть опасения, что это наемный убийца.
— Сначала мы займемся его ногами, — ответил Лама, — и только потом будем его допрашивать.
Он еще раз склонился над человеком и посмотрел ему в глаза. Китаец расслабился еще больше и, казалось, погрузился в глубокий сон.
Я открыл баулы и приготовил в чашах стерилизующий травяной раствор. Наставник на некоторое время опустил в него руки. Его инструменты были опущены в другую такую же чашу. Мне он велел помыть ноги мужчины. Прикасаясь к ним, я чувствовал, будто кости в них раздроблены на множество маленьких кусочков. Они были посиневшими и окровавленными, вены вздулись и выглядели как толстые черные веревки. По приказу Наставника, который все еще продолжал держать руки в растворе, я туго перевязал бедра пострадавшего стерилизованными повязками как можно ближе к тому месту, где они соединялись с телом. Продев в петлю палочку, я затянул одну из повязок как можно туже, чтобы остановить в ноге кровообращение. Быстрыми движениями лама Мингьяр Дондуп вырезал ножом небольшие клинообразные куски мышц. Затем он перепилил кости — вернее, то, что от них осталось — и соединил срез так, чтобы защитить обрубок кости слоем мягких тканей. Я протянул ему стерилизованную нить, сделанную из жилы яка, и он быстро зашил раны. Медленно и осторожно я ослабил повязки, сдавливавшие бедра пострадавшего. В любой момент я был готов вновь затянуть их, если на швах выступит кровь. Но швы держались хорошо, кровь не выступила. Один из охранников, стоявших у нас за спиной, побледнел, потерял сознание и повалился на пол. Наставник аккуратно забинтовал раны и еще раз вымыл руки в растворе. Тем временем я принялся готовить к операции левую ногу, с помощью палочки затягивая на ней повязку. Лама похвально кивнул, когда увидел, как я справился со своей работой. Скоро вторая нога лежала рядом с первой. Наставник обратился к одному из стражников и велел ему завернуть ампутированные конечности в кусок ткани.
— Мы должны передать эти ноги в китайское посольство, а то они скажут, что мы пытали этого человека, — сказал Лама. — Я обращусь с просьбой к Высочайшему, чтобы этому человеку разрешили вернуться к себе на родину. Неважно, зачем он сюда прибыл. Он потерпел неудачу, как и все злоумышленники.
— Достопочтенный Лама! — воскликнул староста. — Этого человека нужно заставить рассказать о том, что он собирался совершить и по чьему приказу.
Мой Наставник ничего не сказал, а только снова повернулся к загипнотизированному человеку и пристально посмотрел в его теперь уже открытые глаза.
— Что ты собирался сделать? — спросил он. В ответ мужчина: застонал. Однако Наставник продолжал спрашивать:
— Что ты намеревался здесь делать? Ты собирался убить высокопоставленного ламу в Потале?
На устах китайца выступила пена, а затем он, вопреки своей воле, утвердительно кивнул головой.
— Говори! — велел Наставник. — Кивать головой недостаточно!
Постепенно, слово за словом, мы узнали всю историю. Ему заплатили за то, что он приедет в Тибет и совершит здесь убийство. Однако это ему не удалось, потому что он, как все злоумышленники, не имел представления о том, какие средства безопасности задействованы в тибетских монастырях! Я все еще продолжал размышлять об этом, когда Наставник поднялся на ноги.
— Я должен повидаться с Высочайшим, Лобсанг, а ты пока останься здесь и присматривай
— Вы убьете меня? — тихо спросил он.
— Нет, — ответил я, — мы никого не убиваем.
Я смочил ему губы водой и вытер пот со лба. Вскоре он снова успокоился. Думаю, что после всего пережитого он наконец-то уснул. Староста сурово смотрел на него и думал о том, что ламы, должно быть, сошли с ума, если отпускают наемных убийц на свободу. Время шло медленно. Одни часовые ушли, их сменили другие. Мой желудок то и дело урчал от голода. И вот наконец до меня донеслись знакомые шаги, и в комнату вошел лама Мингьяр Дондуп. Сначала он посмотрел на пострадавшего и убедился, что раны этого человека не кровоточат и он чувствует себя настолько хорошо, насколько ему позволяют те обстоятельства, в которых он оказался. Затем он поднял голову, посмотрел на чиновника и сказал:
— Пользуясь полномочиями, возложенными на меня Высочайшим, я приказываю вам сейчас же взять носилки и доставить этого человека вместе с его ампутированными ногами в китайское посольство. — Затем он повернулся ко мне. — Ты поедешь вместе с ними и доложишь мне потом, как они обращались с пострадавшим.
Мне было неприятно это слышать, потому что я устал смотреть на этого человека с отрезанными ногами, и к тому же мой желудок был пустым, как барабан в храме. Пока служащие тюрьмы искали носилки, я забежал в соседнее помещение, где чиновники пили чай. Нетерпеливым голосом я попросил — и тут же получил — большую порцию тсампы. На ходу запихиваясь едой, я устремился обратно в комнату, где лежал китаец.
В угрюмом молчании в помещение вошли служащие с двумя парами носилок, которые представляли собой два шеста и кусок ткани между ними. С явным недовольством они положили на одни носилки ампутированные ноги, а затем под наблюдением ламы Мингьяра Дондупа аккуратно поместили на другие искалеченного человека. Его тело накрыли покрывалом, которое связали под носилками, чтобы пострадавшего не слишком трясло. Наставник обратился к старшему из охранников со словами:
— Вы будете сопровождать этих людей и передадите китайскому послу мои соболезнования по поводу происшедшего. Ты, Лобсанг, — сказал он мне, — тоже пойдешь вместе с ними и по возвращении расскажешь мне обо всем.
Наставник отошел в сторону, и охранники вышли из комнаты. На улице было прохладно, и я быстро продрог в своей легкой мантии. Наша процессия двигалась по Мани-Лакхангу: сначала шли охранники с носилками, на которых лежали ампутированные конечности, а затем люди с носилками, на которых находился китаец. Я шел с одной стороны, а тюремный чиновник — с другой. Вскоре мы повернули направо, прошли через два парка и вышли к китайскому посольству.
Далеко впереди сквозь просветы между деревьями блестели воды Счастливой Реки. Мы подходили к кордону, за которым начиналась китайская территория. Уставшие носильщики на некоторое время положили носилки на землю, чтобы немного передохнуть. Они опасливо поглядывали на стены китайского посольства. Китайцы вели себя очень недружелюбно по отношению к тем, кто без особого разрешения ступал на их территорию. Были случаи, когда они «случайно» стреляли в ребятишек, которые, играя, забегали за кордон. И вот теперь пересечь его должны были мы! Поплевав на ладони, служащие вновь взялись за свою ношу. Мы свернули с Лингкорской дороги на территорию посольства. Люди угрюмо подошли к двери, и старший чиновник сказал: — Мне выпала честь вернуть вам человека, который пытался проникнуть на Священную территорию. Он упал, и нам пришлось ампутировать ему ноги. Вот эти ноги, вы можете их осмотреть.
Сердитые охранники посольства схватили носилки и понесли китайца и его ноги внутрь здания. Другие, держа нас под прицелом, приказали нам удалиться. Мы направились назад по тропе. Я незаметно спрятался за деревом. Из дома донеслись громкие возгласы и крики. Осмотревшись, я убедился, что поблизости нет охранников посольства. Все они вернулись в здание. Повинуясь глупому побуждению, я выскочил из-за дерева и бесшумно подкрался к окну. Раненый лежал на полу. На груди у него сидел один охранник, а на руках — еще двое. Четвертый человек прижигал окурком раны пострадавшего. Внезапно этот четвертый человек вскочил на ноги, выхватил револьвер и всадил лежащему пулю между глаз.