Пещеры древних. (THE CAVE OF THE ANCIENTS)
Шрифт:
Мой Наставник указал место возле темной стены, индиец направился туда, снял мантию и другую одежду и встал, обнаженный и коричневый, возле стены.
— Лобсанг! Хорошенько взгляни на него и скажи нам, что ты видишь, — сказал мой Наставник. Я смотрел не на индийца, а чуть в сторону от него, расфокусировав взгляд, так как это самый легкий способ видения ауры. Другими словами, я не использовал нормальное бинокулярное зрение, а смотрел каждым глазом отдельно. Это очень трудно объяснить, но суть состоит в независимом рассматривании ауры каждым глазом, что является полностью делом техники — фокусом, который может освоить почти каждый.
Я смотрел в
Опять наступила тишина, и мне было приятно видеть, что индийский лама кивнул, как будто был полностью согласен с моим диагнозом. Лама-врач Чинробнобо приблизился к странной машине и глянул сквозь маленькие окошечки. Мой Наставник взялся за ручку и начал вращать ее с нарастающей силой, пока Лама-врач не попросил его поддерживать скорость вращения на постоянном уровне. В течение некоторого времени лама Чинробнобо внимательно смотрел в окошечки, затем выпрямился. Не вымолвив ни слова, его место занял лама Мингьяр Дондуп, а Лама-врач стал вращать рукоятку, как это делал ранее мой Наставник. В конце концов они закончили исследование и некоторое время стояли молча, общаясь, очевидно, с помощью телепатии. Я не делал ни малейшей попытки перехватить их мысли, потому что подобное действие означало бы большое неуважение и стремление занять «незаслуженно высокое место». Наконец они обратились к индийцу:
— Все, что сказал вам Тьюзди Лобсанг Рампа, соответствует действительности. Мы исследовали вашу ауру более тщательно и считаем, что у вас рак печени. Мы думаем также, что его причиной является определенный недостаток вашего характера. Мы считаем, что, ведя спокойную жизнь, вы сможете прожить еще несколько лет, в течение которых сможете завершить свое дело. Мы готовы представить вас властям, и если вы согласны с нашим планом, вам разрешат остаться здесь, в Чакпори.
Индиец некоторое время обсуждал возникшие вопросы, затем сделал знак Чинробнобо и вместе с ним покинул комнату. Мой Наставник, лама Мингьяр Дондуп, похлопал меня по плечу и сказал:
— Хорошая работа, Лобсанг, хорошая работа! Теперь я хочу показать тебе машину.
Он направился к странному прибору и поднял с одной стороны его крышку. Внутри я увидел вращающийся центральный вал, к которому веером был прикреплен ряд спиц. На свободных концах спиц находились призмы из стекла рубиново-красного, голубого, желтого и белого цвета. При вращении рукоятки ремни, соединявшие ее ось с валом, приводили в движение спицы, и я видел, как призмы одна за другой пересекали линию взгляда через окошечки-окуляры. Мой Наставник показал мне,
— Конечно, это очень сырая и громоздкая штука. Это всего лишь экспериментальный образец, и в будущем мы надеемся создать более миниатюрный вариант. У тебя никогда не возникла бы необходимость его использования, но в мире немного людей, обладающих такой же, как у тебя, способностью отчетливо видеть ауру. Через некоторое время я объясню тебе работу прибора более детально, но, если говорить кратко, в нем используется принцип гетеродина, причем быстро вращающиеся цветные призмы прерывают линию взгляда и таким образом размывают нормальный образ человеческого тела и усиливают очень слабое излучение ауры.
Он возвратил крышку на место и направился к другому прибору, стоявшему на столе в дальнем углу. Он еще не дошел до него, когда лама-врач Чинробнобо вошел в комнату и присоединился к нам.
— А! — произнес он, подходя к нам. — Вы собираетесь проверить силу его мыслей? Хорошо! Я должен присутствовать при этом!
Мой Наставник указал на странный цилиндр из шершавой бумаги.
— Это, Лобсанг, толстая шершавая бумага. Ты можешь увидеть в ней большое количество отверстий, сделанных очень тупым инструментом, так что бумага изогнулась и содержит выступы. Этот лист бумаги свернут в цилиндр, причем выступы расположены снаружи. Поперек верха цилиндра прикреплена жесткая соломинка, опирающаяся на острую иглу, закрепленную на небольшой подставке. Так мы обеспечили вращение цилиндра на подшипнике, почти не имеющем трения. Теперь следи за мной!
Он сел и, не прикасаясь к цилиндру, охватил его руками с обеих сторон, пальцами от себя, на расстоянии примерно трех сантиметров от выступов. Цилиндр начал вращаться, и я был поражен, глядя, как он постепенно набирал скорость, которая вскоре стала довольно значительной. Прикоснувшись к цилиндру, мой Наставник прекратил его вращение и снова охватил его, разместив ладони противоположным образом, т. е. направив пальцы в сторону тела. Цилиндр начал вращаться, но в противоположном направлении!
— Вы дуете на него! — сказал я.
— Все говорят это! — заявил лама-врач Чинробнобо — Но это совершенно неверно.
Великий врач-лама отправился к нише у дальней стены и, возвратившись с довольно толстым стеклянным листом, осторожно поднес его к ламе Мингьяру Дондупу. Мой Наставник прекратил вращение цилиндра и спокойно сидел, пока Великий Лама-врач Чинробнобо размещал стеклянный лист между ним и бумажным цилиндром.
— Думайте о вращении, — сказал лама-врач. Мой Наставник, очевидно, так и делал, поскольку цилиндр снова начал вращаться. Стекло совершенно исключало возможность вращения колеса струей воздуха, выдуваемой моим Наставником или кем-либо еще. Он снова остановил цилиндр, а затем обратился ко мне:
Попытайся ты, Лобсанг!
Наставник освободил мне место, и я занял его.
Усевшись, я расположил руки точно так же, как это делал Наставник. Лама-врач Чинробнобо держал стеклянный лист передо мной, чтобы мое дыхание не влияло на вращение цилиндра. Я сидел, чувствуя себя глупцом. Очевидно, цилиндр думал обо мне то же самое, потому что ничего не происходило.
— Думай, что ты заставляешь его вращаться, Лобсанг! — сказал мой Наставник. Я так и сделал, и цилиндр немедленно начал вращаться. На некоторое время я забыл обо всем на свете и видел только вращающийся цилиндр — я думал, что эта вещь заколдована, — затем возобладало благоразумие (один из видов здравого смысла), и я сидел абсолютно спокойно.