Пеший город
Шрифт:
Председатель продолжает срывать с себя маски.
ЗАНАВЕС
Троеточия
В аварийной ситуации даже простое колесо может стать колесом Фортуны.
Угоночная машина всегда
Работа дураков любит, но как печальны плоды ее любви!
Если бы Ньютон так работал, его бы и близко не подпустили к закону всемирного тяготения.
Дело мастера до того боится, что работа совершенно не вдвигается.
Не каждую обезьяну труд сделает человеком. И не каждого человека. И не каждый труд.
Что лучше кормит: правда или совесть? При таком ассортименте наверняка помрешь с голоду.
Голую правду каждый старается приодеть, потому что на этом не тратится, а зарабатывает.
В спорах рождается истина. Конечно, если есть от кого.
Для споров, в которых рождается истина, особенно много противозачаточных средств.
Меняются режимы, но истина по-прежнему находится в розыске.
Люди делятся на тех, которые приносят пользу, и тех, которые уносят ее.
Сильные духом не отступают. Они просто наступают в обратную сторону.
А вот интересно: что запоет внутренний голос, если за ним установить наружное наблюдение?
Политика кнута и пряника не срабатывает, поскольку план по кнутам выполнен надолго вперед, а с пряниками еще и не начинали.
Советский человек, даже если он антисоветский, все равно советский человек.
Наш человек не сам по себе плох, его делает плохим занимаемое положение. Какие замечательные у нас люди и какие отвратительные занимаемые положения!
Когда народ превращают в стадо, во главе его становятся
Волк может сожрать барана, но он не станет требовать, чтобы баран за него голосовал.
Серые легко пробиваются в кардиналы.
Наш доблестный путь от тюрьмы до сумы Сегодня все так же бунтует умы.
Жизнь всегда уступала литературе. Особенно хорошей литературе — плохая жизнь.
И уже никого не интересует, что король гол. Все интересуются голыми королевами.
Легко и приятно бороться за права человека. Особенно если как раз ты и есть этот человек.
Счастье не имеет настоящего времени. Только прошедшее и будущее.
Зависть — платоническая корысть.
Живите так, чтобы не вводить в соблазн ни воров, ни полицию.
Только на эшафоте вспомнил Робеспьер, что вводил террор как временную меру.
Когда-то пролетариям нечего было терять, а теперь им нечего уже и находить.
Кухарка так и не научилась управлять государством, но она разучилась варить компот.
Узники совести всегда сидели рядом с узниками отсутствия совести.
Профессиональные революционеры до того привыкли в камерах перестукиваться, что, выйдя на свободу, принялись стучать друг на друга.
Мыслительный процесс не стал процессом века. Процессами века стали другие процессы, на которых мыслительный процесс присутствовал в качестве ответчика.
Когда невежество у власти, приходит смутная пора.
Культура делится на части: культ и ура.
И если культ личности портит народ, то культ народа портит личность.